Товарищи! Господа и Дамы! Сопалатники!

[Izzzida]

А кто возьмется написать мне NC-17, ну, или хотя бы R? Красивую и чувственную. Я знаю, вы можете. А я нет. Вот и прошу вас! Не просто так, разумеется, в обмен на зарисовку с условиями от вас. Только рейтинги я не пишу - если бы писала, не просила бы)))

Я пока никого не вызываю, я спрашиваю, может, кто сам откликнется. Слова обсудим в комментариях. Жду!

запись создана: 05.08.2007 в 00:43

---

Для Vintra Симбиоз

[Рыжий]

Для Vintra

Симбиоз

Знаете, что такое любовь?
Нет, любовь, разумеется, существует. Но это отвратительно.
Так знаете? Нет? Это симбиоз. Отвратительное смешение разума и тела в одно непонятное науке существо. У этих.. влюбленных, даже мысли на двоих! Какой-то идиотский коктейль.
Симбиоз, как известно, бывает нескольких видов. Для любви больше всего подходит паразитизм. Только взаимный. Двое жрут друг друга ло тех пор, пока есть что жрать. А потом они "не сходятся характерами", как говорят на бракоразводных процессах. Отвратительно. Мысли влюбленной парочки пусты, неинтересны и тягучи, как старая жевательная резинка.
Я никогда не любил. И знаете что? Я не собираюсь. Позволить высосать себя досуха, предлагая еще и еще севшему тебе на шею паразиту? Увольте.
Все любовные истории грешат этим - Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда...Отвратительный гипнотический бред, который впрыскивают нам заботливые родители - дабы род на земле не прекратился. Что касается меня, думаю, Земля не будет рада моим потомкам.
Мне никто не предлагал любовь.
Это чудесно.
Вот только...
Я уйду от тебя, Кроуфорд.. непременно уйду. Потому что то, что ты творишь со мной - отвратительно... жутко.. симбиоз.
Я уйду... Только подожду.. Чуть-чуть.. и уйду.
Правда.

---

Для Джедайта, из личного

[Izzzida]

Для Джедайта
Кройка и шитьё
AU, OOC

Умение просчитывать вероятности – первая задача Оракула. Помимо непосредственного предвидения. Умение находить причины изменений, умение исправлять…

Умение изменять ход мыслей – а значит, и действий, что приводит к изменениям в мире – основная способность Телепата.

Изменение реальности. Основы кройки и шитья ткани мироздания. Кто из них ножницы, кто – иглы, кто – рука, направляющая их… кому как повезет.

Каждый выкраивает свое будущее сам. Но две руки работают лучше, чем одна, верно? Две слаженные, согласованные между собой руки. Тандем огненного мела и черной кальки.

Поворот – разрез, плавный изгиб – вырез, пунктир – оторвать по живому, обрубая висящие нити и клаптики жизней. Любовно и точно. Выверено и неумолимо. Вердикт Перста Судьбы неизбежен, как желания, то и дело возникающие в сознании. Еще немного и подготовительные действия будут завершены. Останется сшить и носить, восхищаясь.

Это будет их лучшая работа!

---

Администрация попросила, и вот...

[Izzzida]

Из личного хламника
Вечный Спорщик
AU, OOC, POV Кроуфорда

Ты постоянно споришь. Со всеми и всегда. По любому поводу, а главное – без него. Ради дела, выигрыша, интереса, развлечения, или просто так. «Вечный Спорщик», как тебя окрестили Наги с Фарфарелло, оказавшись, как ни странно, правыми.

Рыжие пряди и ярко-синие глаза спорят с Природой, доказывая, что чудеса существуют. И красота – тоже.

Мерзкий характер, ранимость и удивительная способность улыбаться-усмехаться-ухмыляться, спорят между собой в своих проявлениях. Кто из них ведет и с каким счетом – известно лишь тебе.

Ты споришь все свободное и занятое время. Спорить со мной – твое излюбленное занятие. Ну, одно из… И тут уж не спорь! Хотя, кому я это говорю? Тебе. Ха-ха! Это все равно, что призывать Хаос к Порядку. Так же бесполезно, но порой откровенно забавно.

А ты всё споришь. Цветом волос с пламенем, взглядами с ножами, имиджем с Богом, собой со мной…

Вечный Спорщик. Именно так.

На мою занятость ты находишь каверзные фразы, выбивающие меня из момента реальности – и вот я уже не «Ходячий Айсберг», а нормальный нервный шеф; на мои недомолвки – попытки взломать пси-щиты, и – вуаля – я тоже могу злиться как и все в этом мире; на мои губы – твои, и стоны как окончательный аргумент в пользу моего сумасшествия и потери «вечного» контроля; на все мои «Нет» - одно твое «Да», которое ничем не опровергнуть.

Ты говоришь, я чудовище. Зверь и демон – а потом доказываешь, каким я могу быть нежным.
Утверждаешь, что мне просто удобно с тобой – срывая с языка слова: «Я люблю тебя…» и тут же улыбаешься – усмехаясь, качаешь головой в знак протеста и падаешь на постель, утягивая меня следом…
Кричишь, что ты нормальный – прыгая из окна небоскреба, и если бы не телекинетик – я… я бы прыгнул следом… Хвала небесам – он успел задержать меня раньше, и поймать тебя.

Любое убеждение, фраза, даже мысль – тут же может быть оспорена. И, что интересно, выигрышно, для тебя. Спор как хобби. Или скорее, как жизненное кредо. Что-то вроде: «Нет ничего, что не мог бы оспорить я!»…

Ты неисправим. Вечный Спорщик. Но в одном я уверен абсолютно точно, и тебе меня не переубедить никакими способами: я люблю тебя, Шульдих. Не спорь со мной хотя бы в этом…

---

Первый блин

[Vintra]

Слово: Пружина
Рейтинг:G
Для:Вороний Шут

Наги нахмурил брови, под его неодобрительным взглядом россыпь крекеров из порванной коробки поднялась над столешницей и потекла золотым ручейком вокруг нагромождения грязных тарелок.Шульдих лениво зааплодировал. Он сидел на краю стола, курил и стряхивал пепел на недоеденную пиццу. Когда Кроуфорд уезжал из Токио, дом Шварц превращался в нечто напоминающее пещеры первобытных людей. В сладкий запах свободы вплетался только душок двухдневной мусорки, горелой еды, сигаретного дыма и попкорна.
Наги зевнул и крекеры осыпались на пол.
- О, Майн Готт, - засмеялся Шульдих, - Шварц можно переименовывать в Швайн.
- Швайн? Ну и сравнение! - сонно возмутился Наги, - Мы Твари Тьмы, мы...
- Да, да, помню, - закатил глаза телепат, - Мы черный плащ, летящий на крыльях ночи.
- Бака, - мальчик поднял взглядом горсть печенья и высыпал его на рыжие волосы немца, - Сравнения и ассоциации это важно, знаешь, что об этом Фрэйд писал?
- Конечно, знаю. Все длинное и продолговатое...
- О, ради Бога! - Наги уронил голову на стол, - Ты видишь фаллические символы даже в тюбике зубной пасты.
- Хорошо, хорошо, - рассмеялся Шульдих, - с какими предметами ты бы сравнил нас?
- С пружинами, например, - не задумываясь, ответил Наоэ.
- Ты меня удивил, - телепат поднял воображаемую шляпу, - хочу услышать подробности.
- Ну смотри, Фанфарелло похож на коробку с сюрпризом. Когда он в норме, Брэд никому не разрешает прикасаться к ее крышке. Но когда нам нужен берсеркер, мы открываем замок и пружина вылетает наружу. Только на ее конце не клоун, а убийца. Если говорить обо мне, то я похож на пружину, какая бывает в автомобильных рессорах. Когда на тебя находит очередной приступ дури и ты начинаешь доставать Джея или Брэда, кто спускает все на тормозах?
- Наги, Что я слышу! Ты назвал себя личным тормозом Шварц! Ай! Наги, нет! Хватит печенья, я ненавижу крошки в одежде!
- Сам виноват. Теперь о тебе... - Наги мстительно прищурился, - Ты цветная пластмассовая пружинка, которую можно купить в отделе игрушек. Павлинья расцветка и никакого толка.
- (Смех). Еще я гибкий, а моя растяжка...
- За-ткнись (очередной дождь из крекеров). Теперь
Брэд. Он часовая пружина, одинаковая для хронометра и часовой бомбы. Всегда точный и надежный, отмеряет наше время, и он один знает, когда наступит час Икс
- Интересный расклад, - мягко протянул Шульдих, нависая над мальчиком, - Все, как всегда, вертится вокруг Брэда, но знаешь, что? Ты забыл одну мелочь, - когда пружина в часах распрямляется, они уже ни на что ни годны.
- Этого не случится, Брэд никогда... - насупился Наги и остатки печенья взмыли с пола вместе с мусором.
- Конечно, нет, мелкий, ведь я завожу его каждую ночь.
Шульдих картинно лизнул сигаретный фильтр и облако сора обрушилось на покрасневшего телекинетика.

---

Спи, моя радость

[Adrilll]

От автора: Для Аби, которая хотела тепла и уюта.
Название: спи, моя радость.


Шульдих любит поспать. Он ложится в двенадцать ночи и просыпается ближе к часу дня. Иногда Кроуфорду кажется, что его телепат способен валяться в постели сутками, потому что даже после того, как открыл глаза, немец не торопится встать и начать жизнедеятельность, а остается понежиться под одеялом. Осенью и зимой Шульдих спит больше, чем летом и весной, но вне зависимости от времени года его сон всегда остается чутким.
Шульдих просыпается, когда Брэд встает с кровати. Как бы ни был аккуратен Кроуфорд, снимая с себя все возложенные на него ночью конечности, Шу все равно просыпался. И Брэд знал, что дело тут вовсе не в его неосторожности. Ворочаться он мог сколько угодно, мог, замерзнув, приподняться на локте и поискать одеяло, мог гладить немца по волосам в ночном приступе нежности, мог включить ночник и почитать книжку – Шульдих сопел под боком, как младенец. Но стоило встать, как тут же открывались яркие голубые глаза, и чуть сонный голос задавал вопрос, который невозможно было оставить без ответа: «ты куда?».
Если Шульдих начинал болеть, то первым у него пропадал не аппетит, а сон. Стоило температуре тела подняться хотя бы на два градуса, как немец мгновенно лишался способности уснуть. Он ворочался в постели, елозил вверх-вниз, пытаясь отыскать на подушке холодное место, без конца бегал на кухню попить водички или сделать себе чаю. Потом, нашлепавшись босыми ногами по голому полу, Шу начинал чихать и кашлять, шмыгать носом и булькать каплями. Для Брэда каждая простуда немца оборачивалась бессонницей, поэтому он лично следил за тем, чтобы телепат не бегал по улице с пальто на распашку, не ел мороженное в неуемных количествах и в плохую погоду не забывал дома зонтик. Бывало и такое, что Шульдих не мог заснуть, думая о чем-то не слишком приятном. В этом случае Брэду оставалось только завернуть его в одеяло и обнять, покрепче прижимая к себе. Опыт подсказывал ему, что, положив голову на грудь Оракулу, Шульдих думал о плохом гораздо меньшее количество времени, чем лежа в одиночестве.
Поза, в которой спит немец, тоже говорит о многом. Если Шульдих спит один, то он сворачивается на постели в маленький клубочек, сжимается под одеялом, стараясь натянуть его как можно выше, словно прячась от всего мира. Если телепат спит со своей очередной игрушкой, то он занимает 75% площади кровати, заставляя своего партнера чувствовать себя лишним и побыстрее сбежать из их временного пристанища. И только когда Шу спит рядом с Брэдом, он спокойно вытягивается во весь рост на своей половине кровати, оставляя еще половину для Кроуфорда, дожидается, пока тот ляжет и подкатывается под теплый бок Оракула, напрашиваясь на то, чтобы его обняли. Брэд рад тому, что он в постели немца не гость и не прохожий, он доволен, что больше Шульдих не уходит на ночь куда-то еще, а всегда остается с ним, но больше всего на свете он не хочет видеть Шу сжавшегося в комок, спасающегося от одиночества под одеялом. Поэтому не сидит за работой всю ночь – цифры от него никуда не убегут, ведь правда? – а каждый вечер, в определенное время приходит в спальню и укладывается спать рядом с рыжим немцем, который из-под полуопущенных ресниц наблюдает за его приготовлениями ко сну. Затем, не дожидаясь, пока Шульдих придвинется к нему ближе, сам обнимает его и желает спокойной ночи. И его пожелание всегда выглядит как поцелуй.

---

По пинку любимого Админа

[Izzzida]

Из личного хламника
Музыка
Вероятно PG-13

Музыка. Священная сила. Такая же, как сила желания и любви…

Aerosmith – Crazy.

Бешеный огонь в глазах. Вызывая на дуэль взглядов, облизывая губы и пританцовывая от нетерпения на месте, обращая на себя внимание: руки на бедрах, поглаживая, как бы стремясь стянуть узкие джинсы не расстегнув пуговицы и молнии. То же и с рубашкой. Медленно кнопочка за кнопочкой… вниз, распахнуть, прикоснуться, спустить по плечам…

Я схожу с ума от тебя, детка,
Я схожу с ума…

Орган. Моцарт. Фантазия в Фа-Миноре.

Пока не образумился и не опомнился – схватить за руку, вытягивая из мира реального в мир фантазий и сбывающихся мечтаний, и, раздевая по пути, освобождая от обязанностей, утянуть за собой… в спальню…

Что-то из немецкого рока.

Не тяжелое – сильное. Как возбуждение, что растекается лавой по венам, топя сознание и разумные мысли. И слова – пряными нотками для остроты ощущений…
Раскидать остатки вещей фейерверком по комнате, толкая и падая следом на мягкую, аккуратно убранную кровать. Хаос звуков и действий. Дико. Сладко. Хочется кричать и хохотать одновременно. Чудесно!

Снова рок. На английском, на сей раз.

Хохот перерастает в поцелуи. В касания. Музыка заглушает стоны и вздохи. Для остальных. Для себя же они звучат громче электрогитар и воя вокалистов.

Незнакомая мелодия…

Тягучая и дерзкая: звонами и паузами – дразнит, туманит, затягивает.

…И песня на чужом языке.

А свой пошел по известному пути – удовольствия.

И уже никто не сдерживается. Никто не слушает орущий центр – у них своя музыка. И свои песни с собственным ритмом и басами. Быстрые и горячие, нежные и ласковые, ветреные и дикие. Такие же, как они сами…

***

- Шульдих, что вы так часто с Кроуфордом бегаете из кабинета наверх? – Невинность во всем своем великолепии. Но рыжему сейчас наплевать насколько неуместен, а быть может и нагловат данный вопрос – ему чертовски хорошо – Там же у тебя такой дикий шум – сидеть в соседней комнате невозможно! – Синие глаза подростка уставились в чашку.
- Музыку слушаем, Наги. – Вальяжно развалившись на стуле в кухне и потягивая сок.
- Музыку? – Удивление ярким цветком вопроса. – ЭТО – музыка?! Ужас какой… Я думал, Кроуфорд более сдержан и консервативен во вкусах. Он же не любил рок?
- Не любил… - Кивок-согласие – Но я ему кое-что показал… ему понравилось… - Довольная усмешка и сладость по телу от одних только воспоминаний.
- Да? Хм… Интересно…
Немец поднимается, не позволяя телекинетику задать очередной вопрос по теме.
- Ты куда?
- К себе, подберу еще парочку вариантов… - Блеск хитринки в глазах. – Надо же и дальше прививать нашему обожаемому шефу любовь к современному искусству…

---

Старалась ответить достойно...

[Мондтштадтский Оладушек]

Для Adrilll 
Слово: «приворотное зелье».
Предупреждения: ООС как всегда…
POV Кроуфорда.

Через какое-то время прислушивания к тихому сопению под боком тянет поразмышлять. Длинный монолог для себя же, чтобы попытаться расставить всё по своим местам и понять некоторые моменты. И в очередной раз потерпеть неудачу, ибо всё это непостижимо по сей день.
Что мне не нравится в Шульдихе… Пожалуй всё. Нет, серьезно, это же ходячий раздражитель. Предсказать его действия совершенно невозможно. Я пытался и не раз, не вышло. Куча вероятностей, меняются каждую долю секунды. Похоже, он и сам не знает, как поступит в следующий момент.
Но непредсказуемость не самый главный его минус, хотя и далеко не последний. Ужасно раздражает его стиль в одежде. Точнее яркая цветовая гамма этой самой одежды. Как можно в таком ходить? Если его самого это не беспокоит, мог бы хоть немного подумать об окружающих. На него же смотреть невозможно - в глазах рябит. Но Шульдиху хоть бы что, он собой абсолютно доволен.
Его манера говорить заставляет невольно морщиться. Большую часть словарного запаса составляют ругательства, причем на разных языках. Это он запоминает хорошо и основательно. Раньше у него был немецкий акцент… Ужасный немецкий акцент. Поначалу мне казалось, что он плохо усваивает иностранные языки, но как же глубоко я ошибался. Оказалось, что его просто забавляет говорить с акцентом, ломая слова и меняя их смысл. Мне стоило огромных усилий и нервов, чтобы прекратить это. На удивление, получилось довольно быстро, но радости не принесло. Вместо этого Шульдих стал гнусавым голосом растягивать гласные.
Еще у него есть привычка разбрасывать вещи по всему дому и заниматься мелким вредительством. Что бы он ни взял, никогда не вернет на место. Книгу бросит там же, где читал, а от чашки кофе на журнальном столике обязательно останется след. При этом в его комнате царит идеальный порядок: книги на полках, одежда в шкафу, забытая чашка кофе на блюдечке. Всё по своим местам и ничего лишнего.
В довершении - он шумный. Перемещается по дому, громко топая ногами и хлопая дверьми, разговаривает так, словно пытается докричаться с соседнего острова. Нет никаких сомнений, что всё это делается специально. Я только не понимаю, почему до сих пор терплю…
В общем, с какой стороны ни посмотри, одни сплошные минусы. А ведь, когда год назад Шульдих появился в дверях моего кабинета, ничто не предвещало беды. Молодой немец, со всей своей немецкой точностью и аккуратностью. Встреча с ним была назначена на полдень. Как только настенные часы пробили последний удар, дверь кабинета отворилась, и вошел новый (и пока что первый) член моей команды. Ни секундой позже, ни секундой раньше, ровно полдень.
Собеседование было лишь формальностью, выбор я сделал сразу после прочтения его досье. Пунктуальный, собранный, аккуратный, ответственный… Куча качеств и куда ни глянь все положительные. А еще сильный телепат. Лучший из своего выпуска, и, в чем я был абсолютно уверен, это был еще не предел его возможностей.
Куда спрашивается, всё это делось? И месяца не прошло, как я пожалел о своем выборе. Ужиться с ним было совершенно невозможно. По сей день минуты затишья наступают только по вечерам, когда я уединяюсь в своем кабинете уже не за работой, а просто сидя в кресле и глядя в окно, просматривая видения. Тогда он почти бесшумно проскальзывает в дверь с кружкой умело и заботливо заваренного чая (кофе на ночь я не одобряю). Молча садится рядом на подлокотник и тихо наблюдает за мной. В такие минуты появляется странное ощущение тепла и уюта. И понимание того, что в моей команде Шульдих просто чувствует хоть пока небольшую, но свободу, о которой каждый из нас втайне мечтает с момента попадания в Розенкройц.
Чего я до сих пор не могу понять, так это то, каким образом эти минуты переросли в часы, а потом и в то, что Шульдих стал оставаться на ночь в моей комнате… Как получилось, что мы вдруг стали любовниками…
- Чем ты меня таким соблазнил…- в рыжую макушку у себя на груди.
- Приворотное зелье,- тихо и со смешком. Не спал, зараза, слушал.
- Что прости?
- А ты думал, я просто так тебя чаем каждый вечер пою? Наивный.

---

Lebe wohl

[.Omega.]

Для: Вороний Шут
Слово: крыса
Примечание: Не бечено. Третья часть цикла ("Тебе это понадобится", "Мне это не понадобится")

863 слова

- Я не понимаю тебя, Брэд! Ты ведь всегда мог переиграть судьбу. Почему так, Брэд?!

Швыряю злосчастную папку обратно в бардачок и спешу обратно к замку, на бегу прикидывая, как нам потом из него выбираться. Вопрос, как найти нужный зал, меня почему-то не волнует - уверен, что почувствую. Ты никак не реагируешь на мои попытки вовлечь тебя в мысленный диалог. Успокаивает одно - ты явно жив, иначе я бы почувствовал обрыв ментальной связи. Говорят, это очень болезненное ощущение, когда связь рвется именно таким образом. Очень надеюсь, что этого мне испытать никогда не прийдется.

Когда я уже на краю леса, ты наконец откликаешься:
- Некоторые вещи не изменить и не переиграть. Леб вол, Шульдих...

- Кроуфорд, ну ты же не имел ввиду "лебе воль?"(*) - пытаюсь пошутить я и понимаю, что шутка не удалась. Ты никогда не говорил со мной по-немецки, поэтому смысл фразы доходит до меня не сразу. От неожиданности чуть не впечатываюсь в дерево, но вовремя успеваю затормозить. Очень вовремя - ментальная связь обрывается. Боли нет, только ноющая пустота и растерянность. Выходит, ты решил оборвать все нити до того как... Какого черта, Кроуфорд! Это же была мой последний шанс найти тебя в этом хаосе - я знаю только направление, куда ты мог пойти, как же я теперь разберусь, куда свернуть из того проклятого коридора?

Обессиленно прислоняюсь ко стволу дерева. Бежать в замок уже нет смысла. Как ты мог, Кроуфорд? И главное, зачем?!

- Первыми с корабля всегда бегут крысы.

Фраза бьет наотмашь. Возразить мне нечего. Обвинение справедливо. Потом понимаю, что это сказано не мне. Да и не произнесено была эта фраза. Просто красноволосый придурок из "Вайсс" думает слишком громко. Стоит недалеке, неотрывно смотрит на рушашийся замок и злится, что не было возможности вытащить из под обломков Балинеза, что попытайся он это сделать, за ним бы увязались два других вайсса, а это было слишком рисковано, что балинеза уже вряд ли удасться спасти, что надо было рявкнуть на мелких и пытаться что-то делать, а не отступать...

Странно, я всегда считал его больным на всю голову. Даже наш берсерк казался мне более разумным и менее мазохистом. А тут стоим в паре десятков метров друг от друга и думаем практически об одном. Разница лишь в том, что он видел, как засыпало напарника и попытался вывести остальных, а я... я просто не думал, что у Брэда может что-то не сложится. Он же Оракул, у него не бывает просчетов.

У замка появлются пожарные машины. Абиссинец уходит, а я еще пару часов сижу под деревом и думаю, что же делать дальше. Решаю остаться и поговорить с Наги. К черту билеты, я должен выяснить, что произошло.

* * *

Наги очень удивился моему появлению - он был уверен, что я уже над океаном. Рассказываю ему о произошедшем. Он слушает и молча кивает почти каждой фразе. Уточняет, в каком крыле должен был быть Кроуфорд. Эта часть здания разрушена полностью, тел там не нашли - слишком сильный был пожар. Где прах, а где просто пепел никто не разбирался... Он достает у Такатори списки погибших и неопознанных. Чертов Баленезиец выжил, только память потерял. Впрочем, он этого и хотел... А Кроуфорда там явно нет. Лучше бы выжил Брэд, а не этот приманьяченый придурок. Вижу в списке погибших имя Абиссинца. Описываю Наги встречу с ним, он очередной раз кивает и вежливо благодарит за информацию.

В какой-то момент мне кажется, что Наги слишком спокоен, подозрительно спокоен. Появляется сумашедшая мысль, что может Наги знает что-то еще, может Кроуфорд просто хотел отвязаться от меня таким диким образом. Не удерживаюсь и задаю Наги вопрос, мог бы он спасти Кроуфорда в той ситуации. Задаю вопрос мысленно - отвечая мысленно невозможно скрыть ложь, я почувствую. Наги немного медлит, потом опускает все ментальные щиты и я удивляюсь, насколько хорошо он умеет прятать свои эмоции. Ему не просто грустно, ему страшно. И стыдно, как и мне, что не сообразил проверить, переспросить через меня, как там были дела у самого оракула - его сил бы еще хватило, чтобы вытащить оракула и не совсем загнуться самому. А он просто отчитался перед бывшим начальством и ушел. Сбежал крысой с тонушего корабля. Мне становится стыдно, что я пересказал ему все, не утаив тех мыслей Абиссинца - Наги они расстроили не меньше, чем меня. Подхожу вплотную и приобнимаю за плечи. Он судорожно вздыхает, но не отодвигается. Мы стоим и вспоминаем то хорошее, что было в последние годы, не тратя силы на слова. Так честнее.

Потом Наги отстраняется, одергивает пиджак и поднимает щиты. Резервирует мне билеты, дает деловым тоном советы по какой дороге лучше добраться до аэропорта, а на какой сейчас заторы. Только когда я уже ухожу, он окликает меня в дверях, но не сразу решается сказать то, что хотел:
- Шульдих... я думаю, Брэд слишком гордый, чтобы попросить помощи. Лучше проиграть, чем признать свое поражение... Знаешь, один самурай, Ямомото Цунэтомо писал, что если человек не достиг цели и умер, то в этом нет ничего постыдного, а вот не достичь цели и продолжать жить - это малодушие...

Для меня это слишком неправильно, слишком по-японски. Я не верю, что Брэд мог до такого додуматся, он слишком любил жизнь. Молча пожимаю плечами, киваю Наги напоследок и ухожу. Мне душно на этом проклятом острове, японское небо давит. Я хочу в Европу.


(*) Lebe wohl (нем.): прощай (именно "прощай", а не "до свидания")

---

Здравствуйте все.

[Vintra]

Я новый автор Палаты. 

И мой первый вклад в её жизнь - драббл под названием "Выбирая...". 

Сколько дней подряд? Одно и то же: две чашки кофе для Пророка. Совершенно одинаковые: из дымчатого стекла, ложечки лежат на матовых блюдцах строго параллельно краю салфеток. Глянцевая жидкость остывает под пустым взглядом. Шульдих двигает одну из чашек по направлению к Кроуфорду:

- Так и будешь смотреть? – его голос не дрожит. Движение руки плавное, как в балете. Темная жидкость мягко колеблется в стеклянном кольце. Паниковать нет причин.

Кроуфорд его не слышит и, похоже, не видит. Встает и молча уходит из кухни. Телепат вспоминает все, что он знал об особенностях дара предвидения. Что-то о проблеме выбора и бла-бла-бла... «Неужели?» - думает он. Неужели. И запивает аспирин двойным экспрессо.

Кроуфорд приносит газеты, раскладывает на журнальном столике в гостиной. И, не открывая, отправляет одну за другой в мусорную корзину. Иногда он оставляет «Таймс», иногда «Метро», иногда ничего. Читает же их еще реже. Пророка нельзя отпускать в магазины одного, однажды он провел шесть часов перед витриной, выбирая между сырными булочками и булочками с тмином. Он почти не выходит из дома, даже если ему удается одеться меньше чем за три часа. Шульдих повыкидывал большую часть костюмов, а из рубашек оставил только белые, но и этого много.

Хуже всего с галстуками. Если оставить Кроуфорда с ними наедине, он впадет в ступор. Зеленый к аварии, синий к дождю, серый в полоску к служебному роману... Шульдих берет не глядя, розовый к песочному костюму. Повязывает сам. Он научился всего за пару недель. Обвить шелковой петлей шею под воротничком, убрать белый волос с плеча, вдохнуть запах кожи и La Costе, затянуть узел. Тут главное вовремя остановиться, пока галстук не превратился в гарроту.

Кроуфорду все равно. Будущее пожирает его с жадностью лангольеров, ему некогда отвлекаться. Часы Пророка сломаны, стрелки превратились в размытый веер. Иногда за закрытыми веками он видит, как ветер стачивает остатки камней и арматур в месте, что когда-то называлось Лондоном, а красное холодное солнце гаснет, как искра во мраке. Иногда – как Шульдиха рвет в ванной после ночного рандеву с бутылкой текилы.

Фильтры, отсеивающие девяносто девять процентов вероятностей, перегорели возле дворца Мейфу. Система его дара пытается перезагрузиться, чтоб справиться с поломками, но не успевает. Виденья бомбардируют его мозг с интервалом в несколько минут. Он знает, что необходимо свести к минимуму все, что хоть как-то относится к выбору, но... не успевает. До критической точки все меньше времени.

 

Шульдих больше не может пить: один запах спиртного вызывает у него тошноту. Что еще хуже, алкоголь не помогает.

У него нет решений. Он никогда не просил помощи, но сейчас сделал бы это, помолился бы Богу, Дьяволу, Перуну и Мерлину, пришельцам и плакату Бритни Спирс. Но вот беда – все, кто мог бы оказать помощь свихнувшемуся Пророку, на дне моря, смотрят сны о бессмертии и мире во всем Мире. Шульдих сидит на полу своей спальни, кидает стрелки дартса в дверь и слушает, как внизу Кроуфорд разговаривает с его фантомом из будущего 2, а может, 995. Кажется, они обсуждают «Кошек». Шульдих никогда не видел этого мюзикла. Когда он, наконец, спускается в гостиную, там включен телевизор, звука нет, а по экрану идет белая рябь. Но кого это волнует? Уж точно не их. Пророк сидит на диване, откинувшись на спинку, и беседует с пустотой.

- Нет. Я буду фостер... – пауза. – Спасибо... – смешок. – Только не Тарантино... – пауза. – Оставь...

Шульдих стоит в дверном проеме, в горле у него желчь и горечь. Пить надо бросать. Он смотрит, как Кроуфорд снимает очки и поворачивает голову к Невидимке на другом конце дивана. У него взгляд Девы Марии и улыбка Джоконды. Шульдих настоящий никогда не отрывался от экрана, чтоб заметить это. Но теперь он видит, и все, что он чувствует – ненависть. Все, что он знает – кто-то сорвал джек-пот у него под носом. И то, что это сделал гребаный клон его будущего, не утешение. Он плюхается на диван, давит призраков своим весом и злостью. Брэд Кроуфорд смотрит сквозь него в светлое никуда. Шульдих запускает ногти в кожу ладоней и думает о вечном. Как получается, что через секунду он держит Кроуфорда за галстук и орет ему в лицо, что тот мудак... Провал в памяти. И ведь ему не надо много. Просто взгляд на «него», пару ругательств... «его» имя. Шульдиху надоело делиться, он, вообще-то, эгоист. Он трясет Кроуфорда за лацканы пиджака и не собирается останавливаться пока не оторвет их к черту. Когда тот ловит его запястья, ткань под пальцами уже трещит.

- Уходи, – говорит Пророк, - уходи сейчас.

- Черт, Брэд, ты меня видишь, - Шульдих жадно смотрит в его глаза. Они расфокусированы, а в левом лопнул сосуд, но Пророк с ним, здесь и сейчас.

- Брэд... – шепчет он. И тогда Кроуфорд начинает говорить. Быстро, и будто с петлей на шее.

- Шульдих. Вспомни все, что ты знаешь о компьютерах. Что происходит, когда система замыкается на себе? Любое внешнее воздействие рассматривается как враждебное. Дестабилизирующие элементы, вирусы и спам уничтожаются. Ты понял. Шульдих. Я больше не контролирую Дар.

- Чего ты несешь? – выдавливает телепат, позвоночник покрывается инеем. – Какая, на хер, система ?

- Если реанимация невозможна, - продолжает Пророк, - включается программа самоликвидации. Технологии Розенкройц. У меня осталось около сорока часов.

- Что ты несешь?! – срывается Шульдих. Он не желает понимать. В его легких гвозди, в горле железные опилки. Все, что он хочет – глоток виски и начать жить заново.

- Пошел вон, – заканчивает Кроуфорд. За последний месяц это самая длинная речь, посвященная Телепату. Он мог бы сказать больше, но стрелки на его часах уже гудят, набирая скорость. Будущее выдирает его сознание из тела, как сорняк из земли. То что остается в настоящем – пустота.

 

Шульдих вылетает из дома, не взяв даже зубной щетки. Все можно купить по дороге, включая Джек Дэниелс и кока-колу. Телепат собирается пить до тех пор, пока в машине не кончится бензин, потом вырубиться на сутки, потом сутки блевать. По его расчетам к этому времени все будет кончено. Сорок часов и – verzeihe, main Herz. Наверное, после он рванет на Мальту, там чудные пляжи и... Не в Токио. Наги узнает новости не от него. И Ирландия пусть горит огнем.

 

Он останавливается глубокой ночью, сворачивает на обочину, долго курит. Трасса пуста, вместо встречных фар звезды. Где-то далеко горизонт уже нежно светлеет. Он думает о том, что самый сильный инстинкт – это самосохранение. Еще ему интересно, как рассматривает его неисправная система Дара Кроуфорда? Лучше бы как вирус. Спам - слишком унизительно.

Когда пачка сигарет пустеет, Шульдих разворачивает машину. Самый сильный инстинкт? Да на..., он же не макака, в конце концов.

В доме нет света, но в пять утра сумрак легок, как кисея. Окна открыты настежь. Шульдиха мелко трясет. От холода, вероятно. Контуры предметов тускло сияют. Тишина, как в гробу. Кроуфорд лежит на полу между стереосистемой и софой, раскинув руки и так вывернув шею, что кажется – она сломана. У него рваное дыхание, испарина на серой коже и пистолет в правой руке. У виска. Чертов Пророк сдался. Шульдих хочет подойти поближе и пнуть его со всей дури. Но пистолет его немного смущает. Он осторожно опускается на колени и пытается разжать кроуфордов кулак. Он возится минут пять, а потом Пророк открывает глаза. Даже в полумраке видно, что белки почти полностью поглотила краснота, а зрачки выдавили радужку.

- Дестабилизирующий элемент, - хрипит что-то голосом Кроуфорда, - вносит корректировки в систему координат выбора...Для коррекции не хватает ресурсов... Выбор невозможен... Система восстановлению не подле...

Шульдих хватает волосы Пророка в кулак и молотит его голову об пол. Ярость клокочет в горле.

- Выбор невозможен! Как же ты меня достал, сволочь, своим выбором! - замирает на секунду, потом рявкает ему в лицо: - Сверху или снизу?! Со смазкой или без?! Мордой в подушку или в потолок?! Отвечай!

Его пальцы рвут кроуфордовский ремень из петель, и сам он уже ничего не соображает. Смесь чистой ненависти, отчаянья, возбуждения, страха и хрен знает чего еще снесла его, как тайфуном. Когда в кадык упирается дуло пистолета, ему даже не страшно. Первые пару секунд. У них одинаково перекошенные лица и ненавидящие взгляды. Шульдих думает, что Мальта все таки была не худшим вариантом. И зажмуривается перед выстрелом. Через две жизни Кроуфорд выщелкивает обойму. Рука его падает, пистолет как живой бьется об паркет, если б он до сих пор оставался заряжен, выстрелы разнесли бы телевизор. Чистое везение. Это хороший телевизор: плазменная панель G10 высокой четкости, многокристальный цифровой процессор сигнала Chip-Set. Они скидывались на него по 900 фунтов каждый.

У Пророка судороги. Шульдих придавливает его всем своим телом. И не думает ни о чем.

- Ты мне все легкие выдавишь. – Говорит Кроуфорд где-то в следующей реинкарнации, там, где они кошки.

Телепат поднимается на ноги и, не оглядываясь, плетется на кухню, его шатает от стены до стены. Приходит в себя он почему-то на диване с чужими пальцами во рту.

- Shit ! Шульдих, ты мне сустав перекусишь! Это валидол, а не то что... что бы ты ни подумал!

Шульдих разжимает зубы и выплевывает пальцы и таблетку. Его сердце танцует мамбу, но медицина тут бессильна.

- Ты мне на вопрос не ответил, - говорит он.

Кроуфорд сидит на полу с кружкой воды и аптечкой, похожий на жертву алкогольного отравления, но голос привычно сух:

- Мордой в подушку или в потолок? Ты об этом, Шульдих?

- Думаешь, как справиться с выбором? – участливо спрашивает Телепат, уголки его губ дергаются, как крылья бабочек на булавке.

Кроуфорд пытается вернуть на лицо былое высокомерие, но потом сдается. Его смешок, пожалуй, можно было бы назвать обещающим:

- Нет, Шульдих, «как» я уже выбрал, - он прикладывает холодную кружку ко лбу и морщится, - осталось решить «когда».

 

Прошу слово.  

---

Для Asuka... Прощание.

[Рыжий]

Для Asuka...
Слово: прощание

Прощание придумали романисты - так считает Шульдих.
Он так же считает, что прощаться - глупо и пафосно.
Какое может быть прощание, если вы живете в одном доме и не собираетесь разъезжаться? Как это - уйти, если уходить некуда? Уйти в душе - просто романтический бред.
Еще Шульдих думает о том, что прощание - вещь абсолютно необязательная. Если ты вернешься - то можно сказать "до свидания", а если не вернешься - зачем вообще что-то говорить? Все эти прощальные записки и прочая чепуха - кокетство. Шульдих любит дурить голову другим, но с собой он патологически честен.
Поэтому, когда для него наступает момент прощания - он просто открывает дверь и молча уходит. И это пострашнее всяких слов - обычно он обожает сцены.
Он выдумал свой способ прощания - очень страшный для тех, кто хорошо его знает. Без слов, без сожалений и объяснений. Просто уход.
…
Когда однажды дверь просто закрылась за его спиной, Брэд облегченно вздохнул. Он чуть подустал от этих сцен.
Но потом все исчезло. Оракул даже не смог понять - как и когда это произошло - что-то растворилось в ночном воздухе, испарилось бесследно , упорхнуло через открытое окно.
И в очередной раз видя приоткрытую дверь в спальню телепата - он шел мимо.
Потому что прощание не стоит пафосных сцен и записок.
Оно просто прощание.
Исчезновение.
Аннигиляция.
Небытие.
Тысяча терминов, или просто : " Ты мне больше не нужен"

---

Я покажу тебе...

[Adrilll]

Для Saint Chimera
Рейтинг: PG-13
Слово-ключ: Ты только думаешь, что знаешь все.

674 слова

Шульдих смотрит на Кроуфорда и думает, что знает о начальстве все.
Брэд – Оракул, у него все всегда распланировано заранее, и он не допустит случайностей. Брэд – человек привычки, самый убежденный в мире консерватор. Наверное, из-за того, что у него в голове мелькают картинки постоянно меняющегося будущего, в настоящем он хочет неизменности, спокойствия и определенности.
Каждое утро похоже на предыдущее и последующее с точностью до минуты. Ровно в восемь Брэд встает, принимает контрастный душ и идет завтракать. Меню его неизменно: два тоста с колбасой, чашка крепкого кофе и круассан с вишневой начинкой на десерт. Именно с вишневой, Шульдих помнит, как Кроуфорд страдал, когда вместо вишневых в магазине ему продали ежевичные. Просто весь день был будто не в своей тарелке.
После завтрака Оракул идет наверх и одевается. Строгий деловой костюм бежевого цвета. Черный – слишком мрачно, серый не располагает к владельцу, синий приносит несчастья. Белая рубашка, галстук. Шульдих был в шоке, когда, забравшись в шкаф к шефу, понял, что все его сорочки одинаковые. Похоже, Брэд настолько ненавидел разнообразие, что отоваривался в магазинах оптом.
В столе у Брэда идеальный порядок, книги в книжном шкафу стоят в алфавитном порядке и разделены по жанрам. Это у него от матери, внушившей ему с малых лет стремление все уложить на свои места. Шульдих задыхается в такой обстановке. Брэд чувствует себя в ней прекрасно.
Брэд не сентиментален, в его кабинете и спальне нет ничего из того, чем любят себя окружать люди. Ни фотографий в рамочках, ни керамических фигурок, ни забавных вещиц. Все просто, стильно и функционально. Усвоив эти три принципа, Шульдих легко может угадать, что выберет Кроуфорд в той или иной ситуации.
Речь Оракула лаконична и ясна, он не повторяет сказанное по два раза. Его движения четки, его характер начисто лишен импульсивности. Шульдиху с ним скучно, как при просмотре фильма, построенного по классическим канонам жанра. Всегда знаешь, с чего начнется, что будет в середине и чем закончится это действо.
Брэд не умеет развлекаться. Для него «расслабиться» значит усесться с книгой с выпивкой у камина. Из музыки он признает лишь инструментал, под который Шульдиху хорошо спится. Даже почитать Оракул любит не что-то захватывающее, держащее читателя в напряжении, а тяжелые для восприятия простыми смертными философские труды. Шульдих зевает от одних названий этих книг.
Прошлое Кроуфорда так же скучно, как и вся его жизнь. Школа, колледж, университет… Где-то в середину этого образовательного марафона вклинился Розенкройц, итого, в общей сложности, Брэд имеет два диплома о высшем образовании, сертификат переводчика с двух иностранных языков и аттестат о полном среднем образовании с отличием. Хранятся эти регалии в большом желтом конверте в сейфе, рядом с бумагами Наги (синий конверт) и Фарфарелло (коричневый конверт). Шульдиху хранить в том сейфе нечего. Он и школу-то не закончил, а диплом Розенкройц сжег прямо на крыльце этого заведения в знак того, что больше никогда туда не вернется.
Сейчас Брэд сидит и читает газету, а Шульдих знает, что он просматривает лишь первые три страницы, затем шестую, пропускает светскую хронику, анекдоты и прогноз погоды, и смотрит последнюю с курсами основных мировых валют.
«Какой же ты скучный, Кроуфорд, - думает немец, подкидывая правой рукой мандарин, такой же рыжий, как и он сам. – Хоть бы раз преподнес мне маленький такой сюрпризик. Ну хоть малюсенький! А то мне даже читать тебя не интересно. У тебя ж, поди, даже мысли в алфавитном порядке ходят… скууууучно…»
Телепат встает с дивана и уходит наверх, в кабинет Оракула шарить в интернете. Все равно заняться ему больше нечем, а Брэд так забавно хмурится, когда находит Шульдиха на своем рабочем месте.
Но в этот раз ему не суждено увидеть, как Кроуфорд нахмурит брови. Он ловит Шульдиха за руку, когда тот выходит из комнаты, и забирает у него так и не съеденный мандарин.
- Брэд?..
Секунда – и он притянут вплотную к сидящему в кресле Оракулу. Телепат успевает заметить, как Брэд саркастически дергает бровью. В следующую секунду Кроуфорд его целует.
Шульдих удивлен. Если бы его глаза не были закрыты, то можно было бы сказать, что они вылезли на лоб.
«Брэд?!.. Что за…?»
«Ты только думаешь, что знаешь все, - ментальный голос Брэда так же тих и спокоен, как и обычный, - Я покажу тебе, как много ты НЕ знаешь».

---

Просьба

[Рыжий]

Слово?

---

Это твой ребёнок

[Izzzida]

Для: Аби
Фраза: Это твой ребёнок
Примечания: возраст персонажей взят по манге. Поступления каждого члена в команду взяты произвольно, как захотелось мне. Так что вполне справедливо: AU, OOC.

И еще, дела, спешно свалившиеся на меня в реале, так же спешно и сами собой разрешились. А потому я вешаю зарисовку сейчас. Время до вторника не понадобилось. Спасибо Аби за понимание, и снова прошу прощения у окружающих за вынужденную спешку - не факт, что дела не вернутся.

Брэд Кроуфорд ненавидел детей. Всеми фибрами своей души, или что там у паранормов и убийц? Вот тем самым и ненавидел. Убежденный, что от них никакой пользы кроме вреда и только одни неприятности, он старательно избегал общества младших «учащихся» школы Розенкрейц, тянулся к старшим, или хотя бы одногодкам и очень хотел попасть во взрослую сильную команду. Однако рвение молодого талантливого оракула было оценено несколько выше, чем тот предполагал, и ему дали свою собственную группу. И вот тут началось…

Первым оказался телепат – 20 лет. Учитывая, что самому пророку в момент образования команды было 24 – разница не такая уж большая, но, как говорят, весьма существенная. Псих и разгильдяй, рыжий и наглый, при всем этом красивый и даже где-то очаровательный. Где – Кроуфорд понял не сразу. А когда понял – к ним добавили еще одного. Берсерка.

Полный псих с официальным диагнозом. 18 лет. Дитя, живущее в придуманном им самим кошмаре. Пока новоявленный «отец» разбирался с очередным прибывшим, явилось третье и последнее чудо – телекинетик. 15 лет. Провидец, прочитав возраст в досье, чуть не поседел на месте. Может, руководство в придачу еще и набор памперсов вышлет?! Ан, нет. Порой и 15-летние могут быть взрослыми, что несчастного оракула со временем несказанно обрадовало. А пока…

- Шульдих, помоги Наги с вещами и покажи его комнату.
- Это приказ? – Выгнутая рыжая бровь и недовольное лицо.
- Нет, Шульдих, я нижайше прошу, не мог бы ты оторвать свою задницу от кресла, и показать и мальчику апартаменты! – Саркастически выдал замотанный вконец пророк. – Разумеется, теперь это приказ. Минуту назад это было просьбой.
Телекинетик, который как только переступил порог своего нового временного дома, первым делом явился к начальству и доложил о прибытии, как того требовала субординация, так и стоял у двери, глядя на эту сцену.
Рыжий нехотя встал и прошел к выходу мимо парня.
- Это тебе его впарили? Вот ты и разбирайся, папаша! – Наглый хохот. – Теперь это твой ребенок. – Дверь захлопнулась, скрывая наглеца. Кроуфорд устало опустился в кресло. От упаднических мыслей его отвлек тихий голос нового подопечного:
- Кроуфорд-сан, не беспокойтесь, я сам все исполню. Скажите только, какую комнату мне можно занять.
- Вторая дверь на втором этаже, начиная от лестницы. – Ответил провидец. Мальчик кивнул, открывая дверь, чтобы пролевитировать в проем свою сумку, но обернулся на пороге.
- Позволю себе заметить, Кроуфорд-сан, что как ребенок себя ведет здесь только Герр Шульдих. Извините. – Наги поклонился и вышел следом за вещами. Пророк молча взвыл истошным воплем.
«А ведь малявка прав… - Подумалось – Если уж и он заметил… Даже шизофреник ведет себя почти нормально, в пределах его возможностей, но всё же… Придется поговорить с телепатом… вопрос: как?!»…

Ответ на поставленный вопрос пришлось подбирать опытным путем, что обернулось мигренью оракулу, развлечением чтецу и бесплатным шоу остальным.

Первая просьба стать серьезней застала рыжего в кухне и вылилась на белую рубашку Кроуфорда горячим кофе.
Результат: немец не разговаривал с ним неделю. Пророк эту неделю ходил в ступоре.

Следующая проба, так же обреченная на провал, была строгим выговором при всех, с занесением в личное дело.
Результат: телепат заявился к оракулу среди ночи, совершенно без одежды, разбудил и попросил прощения, пообещав больше так не делать. Что именно подразумевалось под «так» Кроуфорду выяснить не удалось. Он выяснял несколько другие моменты своей, и не только своей личной жизни.

Очередная попытка договориться о том, что в 20 лет нужно быть взрослее и собранней обернулась полупроваленной миссией, в которой немца почти ранили, а Кроуфорда почти не убили, однако даже это не возымело ровным счетом никакого действия, кроме противоположного. Пророк сорвался, в открытую сказав, что Шульдиху место в детском саду.
Результат: следующим утром Шульдих пришел на оперативное совещание в коротких шортиках и еще более короткой майке. С леденцом на палочке. Оракул решил, что его прокляли.

И если бы несчастного до того не накачали обезболивающими и успокоительными до состояния полнейшего пофигизма, пророка хватил бы удар. А так, зрелище вылилось только дикой истерикой младших членов «команды». Когда же «совещание» было в рекордные сроки завершено, и Наги уполз в обнимку с Фарфарелло, утирая друг другу слезы умиления и радости, Кроуфорд повернулся к локальному Аппокалипсису, громко и со вкусом лизавшему полупрозрачную конфету.

- Шульдих, что это такое? – Строго.
- Где? – Невиннейший взгляд ангела.
- Вот это – Оракул обвел рукой «прикид» немца – Что такое?
- Это? Ну, я подумал, ведь в этом заботливые мамочки и папочки водят своих модных малышей в ясли?
Тихий вздох и призывы к небу о помощи и терпении.
- Герр Шульдих, я дождусь от вас если не четкого выполнения приказов, то хотя бы элементарного порядка?!
- Шшш… - Палец к губам, облизав перед этим в очередной раз леденец. – Не кричи, чиби услышат. – Хитрая мордашка.
- Кто? Да они старше тебя раза в два! Судя по делам их. – Кроуфорд плюнул на эту затею, решив, что бесполезно призывать к порядку порождение Хаоса. – А единственный ребенок у нас здесь ты, Шульдих... - Устало вздыхая.
- Угу – Леденец отправился метким броском в урну для бумаг, а телепат неспешно приблизился к пророку. – И я целиком и полностью твой ребенок – Ехидная усмешка и теплые руки обвивают шею, а губы со вкусом вишни целуют в доказательство слова «твой».
На что бедному оракулу осталось только, закатив предварително глаза в мученическом жесте, подхватить на руки великовозрастное чудовище и вынести из кабинета в свою спальню.

Ох уж эти дети…

---

[Adrilll]

Saint Chimera выходи на бой! Экзамены сданы, теперь я готова с тобой потягаться)))
Слово - "приворотное зелье"

---

Мне это не понадобится

[.Omega.]

Для Джедайта (насильно и без просьб)
От автора: сиквел к "Тебе это понадобится" (если слово "сиквел" применимо к драбблам)
Бета: Аби

704 слова

Ты как всегда прав, Брэд чертов Кроуфорд. Но если бы ты пояснял свои действия, работать с тобой было бы на порядок легче. Несколько лет назад ты сказал, что мне надо научиться сворачивать шею противнику - легко и элегантно. Тогда мне показалось, что ты бредишь или просто издеваешься. Ну зачем такой неэстетичный вид убийства, причем голыми руками... я ведь не псих из "Вайсс". Но спорить с тобой было бесполезно. Опровергать твои аргументы - все равно что долбиться лбом об стену. А это привилегия Фарфарелло, мне чужого не надо. Против "тебе это очень пригодится" не поспоришь. Равно как и против отказа учиться вместе со мной этому сомнительному искусству - ты сказал, что тебе это не понадобится. Лаконист.

Ну да-да, ты был прав. Мне пригодилось. И даже вышло красиво в каком-то смысле. Если бы еще не этот противный хруст позвонков под руками...

- Я закончил, - мысленно говорю тебе. Ты медлишь с ответом, а когда, наконец, отвечаешь, создается впечатление, что я тебя разбудил:
-Отлично. Я тоже. Выбирайся отсюда, пока не поздно.

Не ожидал от тебя, Кроуфорд, - зло шиплю про себя, уворачиваясь от обломков стены. Я тут поджариваться должен был, с этим пиротехником чертовым в прятки играть, а ты уже дрыхнешь в машине! Хоть бы ради приличия меня дождался, сволочь такая. И ведь когда я тебе вчера напомнил, что перед тяжелой встречей надо бы поспать - иначе ты уснешь за рулем на обратном пути, ты снисходительно отмахнулся привычной фразой:
- Мне это не понадобится.
Ага, конечно, рулить почти 5 часов подряд до аэропорта прийдется мне в одиночку. Очень умно. А главное - рационально. Зато ты перечитаешь любимую книгу в не помню какой раз. И подремлешь в машине, пока я буду играть в саламандру и бегать по темному лесу, чтобы уехать до появления полиции и пожарных. Скотина очкастая. Пардон, с моноклем.

Спотыкаюсь о корень дерева, не могу удержать равновесие и падаю. Кожа на ладонях содрана. Ясно, зачем ты показывал мне, где лежит аптечка с пластырем телесного цвета. Хорошо быть запасливым, когда сам ничем не рискуешь. До машины пара сотен метров, можно не бежать - пара секунд уже ничего не решат. Иду медленно, на ходу растирая синяк на бедре, куда впечаталась при падении коробочка с жароустойчивым гелем. Удобная штука, кстати. Одежда со специальной пропиткой, гель на открытые участки кожи и можно насладиться обалдевшим видом этих полудурков из "Вайсс". И на Гейзера, мир его пеплу, неизгладимое впечатление произвело. Идея хороша, за нее я прощу даже твой снисходительный тон. Да, ты оракул, но мог бы хоть иногда пояснять свои решения, какими бы идеальными они не были. Сволочь... И еще усмехался мне, что тебе этот крем не понадобится. Конечно, тебе ничего не надо - ни учиться шеи сворачивать, ни баранку после такой ночи часами крутить, ни в огонь прыгать. Ну да, ты ведь уже давно ушел из здания, до того как заполнился огнем единственный коридор, по которому ты можешь выбраться. Я видел его на бегу, впечатляющее зрелище. Не так эффектно, как та стена огня, что стала декорацией моему шоу, но все-таки... Жаль, что ты уже ушел и не видел этого, тебе бы понравилось.

В машине никого нет. И поблизости тоже - я бы почувствовал.

- Брэд? - зову тебя мысленно и даже не пытаюсь скрыть раздраженние. В ответ тишина. Знаешь, это уже слишком...

- Брэд, мне тебя долго ждать?!

- Нет, - ответ снова тихий и невнятный. Это не лезет ни в какие рамки - ты опять заснул?..

- И где ты шляешься, Кроуфорд?!

- В замке.

- В каком еще замке, Брэд?!

Чувствую отголосок твоего смешка и мне становится не по себе. Ты же не мог остаться в этом проклятом рушащемся здании? Что ты там забыл, Брэд?

- Брэд... ты ошибся в анализе видений и не можешь выбраться? Черт, ты же сказал, что крем тебе не понадобится!

- Я не ошибся, Шульдих, крем мне не понадобится, - ответ этот еще более тихий, чем прежние, но в нем снова ощущается смешок. Лезу в машину, чуть не выламывая крышку бардачка, и вытаскиваю папку. Ты сложил туда наши билеты и напоминал мне несколько раз, где она лежит. Перетряхиваю содержиное папки раза три. Все документы в ней только на мое имя.

---

Тебе это понадобится

[.Omega.]

Для Adrilll
Слово-ключ: перегоревшая проводка
Рейтинг: G
От автора: не бечено

764 слова

"Тебе это понадобится" - это твоя фраза уже набила оскомину. Как правило, она сочетается с указанием изучить что-нибудь. Список не поддается никакой логике. Когда ты сказал, что я должен прочитать "Божественную комедию" Данте, аргументировав задание традиционным "тебе это понадобится", у меня и мысли не было, что ты решил забрать из психушки шизофреника-берсерка. До самого последнего момента я надеялся, что ты просто пошутил, что за нашим пациентом, в смысле новым коллегой, прийдется приглядывать именно мне. Но нет, ты всерьез вбил себе в голову, что "Шварц" не хватает именно его. В такие моменты я всерьез сомневаюсь в способностях твоего дара. Спятивший оракул это немногим лучше, чем спятивший телепат. А у меня от тесного общения с душевнобольными есть все шансы свихнуться...

Твоя правда, зная содержание этой занудной поэмы, я смог сразу завоевать авторитет в глазах этого психа, называвшего себя ни много, ни мало Фарфарелло. Кажется этот ирландец с мазохистскими замашками признал во мне если не лидера, то вожака.

Следующим пунктом в хаотичном списке моих "понадобится" были медицинские справочники - ты решил, что мне необходимо ознакомится с симптомами шизофрении. Когда я одолел половину материалов, продираясь через запутанную терминологию и абсолютно нечитабельные формулировки, у меня зародились мысли, что все эти книги писали люди с тем же диагнозом, что стоял в деле нашего ирландца. Но Фарфарелло изъяснялся не в пример короче и понятнее. Впрочем, симптомы берсерка имели не так уж много общего с его диагнозом. Он был почти не обременителен - таблетки, смирительная рубашка из садо-мазо-магазинчика, проследить, чтобы он не слишком сильно порезался и был в состоянии участвовать в очередной операции. Не такая уж большая плата за его способности.

А потом ты попросил меня ознакомиться с основами элетротехники. Вот уж удружил, оракул. Ты бы еще учебник органической химии для ВУЗов мне подсунул, добрый ты наш. Шучу-шучу, не нужен мне этот учебник!.. Мне и ликбез по электротехнике не нужен. Нужен говоришь? Зараза... Обратить внимание на разделы про технику безопасности, про короткие замыкания и предотвращение неполадок с проводкой? Оракул, мы же тут в телохранителей, а не в техников играем!.. И не надо на меня так стеклами очков сверкать, тебе не идет. И взгляд поверх очков не идет. Равно как и мне не идет читать эту техническую муть...

И снова ты был прав: после встречи с той монахиней наш ирландец совсем пошел в разнос и нашел себе новую игрушку - электрический ток. Боли он не чувствовал, как и от порезов, но какое-то напряжение ощущал. Да, порезов стало меньше, но и останавливать эти, хм, развлечения стало труднее - надо все время помнить, где я оставил резиновые перчатки. Вылетающие пробки предохранителя в самый "подходящий" момент это еще полбеды, если игнорировать твое нарочито-вежливое "я очень прошу тебя следить за ним получше". Гораздо хуже, когда перегорает проводка - электрики почему-то приходят далеко не сразу, а твое раздраженное молчание очень давит на психику.

Да, этот дом снял я - тебе было некогда. Да, я не проверил, насколько качественный тут автомат и при каком скачке напряжения включается предохранитель. Но зачем так сверкать на меня своими стекляшками, когда перегорает эта чертова проводка. В конце концов, это не так часто случается - за те три недели, что мы здесь провели, она перегорела только два раза. И память электрику я переписал... И хоть "Alle guten Dinge sind drei", третьего раза быть не должно - мы отсюда уедем уже через пару дней.

На улице жара, даже мысли текут лениво. Пиво в бутылке согрелось, но идти за другой бутылкой лень. Просто валяюсь на диване, пока ты стучишь по клавишам своего ноутбука. Неужели тебе не жарко?

Почувствовав взгляд, ты отрываешься от экрана:

- Как там Фарфарелло? Ты давно его проверял?

- Все под контролем, Брэд, - лениво потягиваюсь, - полчаса назад он вполне мирно читал Библию.

Ты выключаешь компьютер и еще какое-то время задумчиво смотришь на выключенный экран. Потом берешь мобильник и набираешь какой-то номер:

- Здравствуйте, это господин Кроуфорд. Извините за беспокойство, но у нас снова перегорела проводка. Не могли бы приехать как можно быстрее? Безусловно, за срочность будет дополнительная оплата.

Ты заканчиваешь разговор и иронично смотришь на меня поверх очков. Хочу спросить тебя, зачем вызвать электрика при исправной проводке, но не успеваю - гаснет свет. С каким бы удовольствием я свернул бы тебе шею, Брэд Кроуфорд, чертов оракул...

Последную мысль я случайно произношу вслух. На какой-то миг выражение твоих глаз становится совсем отсутствующим. Жаль, что видение не пришло на пару секунд раньше - ты бы не заметил моей фразы.

- А это мысль... - задумчиво говоришь ты и, видя мое удивление поясняешь:
- Тебе надо научится сворачивать шею противнику, который по габаритам не меньше тебя. Надо научится делать это легко и, - тут ты иронично хмыкаешь, - элегантно. Тебе это понадобится, Шульдих.

---

Кроссворд

[Adrilll]

Для Asuka...
Рейтинг: G
Жанр: глупость
Слово-ключ: Мирабель (сорт слив)
От автора: мдя.. что вышло, то вышло.

1 265 знаков

- Брэ, ты умный?
- А что нужно?
- Я тут кроссворд гадаю…
- И?
- Ну вот, смотри, сорт слив, обладающий желтым цветом кожуры и приятным ароматом.
- Мирабель, Шульдих. Это мой любимый сорт.
- О, подходит… - телепат вписывает аккуратным почерком буквы в клеточки.
- Еще бы оно не подходило… - Брэд снова уткнулся в газету.
* * *
- Брэ…
- Что?
- Ты все еще умный?
- Шульдих, прошло всего три секунды, что могло случиться с моим интеллектом?!
- Имя первого монарха из рода Романовых.
- Михаил, Шульдих.
- Спасибо, я тебя так люблю!
* * *
- Брэ…
- Что?
- Как звали того смешного дядечку, статую которого ты мне вчера показывал?
- Господи, Шульдих, это же был Джордж Вашингтон, отец мировой демократии! Как можно не знать такие вещи?
- Да плевать я как-то хотел на вашу демократию… Вот ты же не знаешь всех поэтов золотого века немецкой литературы!
- И много там про них вопросов?
- Ни одного….
* * *
- Брэ-э..
- Что?
- Ты все еще умный?
- Нет.
- А почему?
- Потому что глупый вопрос, Шу, конечно же, да.
- Тогда скажи мне, какой элемент в таблице Менделеева стоит под номером шестнадцать?
- Сера, Шульдих. Ты должен это знать.
- Я знаю. Но не помню. У меня объем памяти на жестком диске ограничен, все на оперативку ушло.
* * *
- Брэ-ээ!
- Да, Шу, я до сих пор умный.
- Прекрасно, только кроссворд кончился!

---

До "вчера" еще полчаса

[Zeron]

Знаю, что не в срок, но... Инет у меня дома накрылся медным тазом и, скорее всего, надолго. Поэтому на свой страх и риск кидаю это прямо сейчас. Авось пронесет.

Для Izzzida
Слово: до "вчера" еще полчаса

Ветер тревожит, и торжественно белоснежные розы благоухают необычайно сильно.

Я жду тебя у стеклянных дверей аэропорта.

Вчера было холодно и тоскливо, сегодня в Токио придет весна.

Вчера этот самолет вылетел из Шенефельда, сегодня он, блестя лакированным боком, отправится обратно.

Вчера я целовал ее в губы, сегодня она станет моей до конца.

Вчера я грезил тобой, сегодня от чувств не останется и следа.

Вчера ты меня обожествлял, сегодня захочешь низвергнуть в прах.

Вчера любовь сжигала твое сердце, сегодня со сладкой горечью мести ты выжжешь мой разум дотла.

Я смотрю на часы; задумчиво верчу в руках стальной корпус детонатора.

            До «вчера» еще полчаса. Сегодня никогда не наступит.

---

Портрет

[Izzzida]

Слово: Портрет
Для: Джедайта
Примечания: По просьбе о продолжении и счастливом финале, а-ля: "И без Хеппи Энда не возвращайся!" )))
Сие есть продолжение вот этой истории "Обтесанный подрамник да пара сигарет"

Новый дом в новом районе. Заброшен. Редкий случай. Строительные компании развели руками, страховщики пожали плечами, консультанты по недвижимости постояли в сторонке, нервно покурили и принялись за дело. Чего добру пропадать-то? Тем более такому!

Но вот незадача… в том виде, в каком есть, дом покупать никто не захотел. Слишком уж специфичен был заказ бывших владельцев. Так что пришлось сносить. Благо, перед сносом додумались зайти и проверить все щели.

По комнатам ничего интересного, типичный интерьер в стиле модерн. Подвал как подвал, за исключением нескольких помещений, более напоминавших не то склады, не то камеры. На чердаке обнаружилось два вагона пыли, старье, всякий хлам, выцветшая желтая бандана на полу и портрет на импровизированном мольберте. Точнее, то, что должно было стать портретом, потому, что работа была незакончена. На холсте был набросок, только-только тронутый красками. Рисовали хорошо. Красиво. И добротно был загрунтован холст, мастерскими были линии. Вот только подрамник был ни в звезду, ни в Красную армию, но это ведь и исправить можно.

А торговец недвижимостью оказался знатоком и ценителем искусства. И взялся было продать. Только как продашь незаконченную картину? Можно дорисовать, но никто не брался. Слишком уж специфичен был стиль. Кто твердил, что это французская школа, кто упирался, бубня что-то про талантливых самоучек. Так или иначе, портрет был выставлен на благотворительный аукцион, а с молотка ушел в одну из городских галерей, где и болтался, привлекая внимание грустью и незавершенностью, нежностью нетускнеющих красок и невыразимой красотой пойманного мгновения, пока галерею не постигла участь путешествий, с целью показать другим странам и городам, что у нее есть в наличии…

Германия, Париж, Мальта, Лондон, маленький городок в Ирландии, и галерея, изрядно поредевшая проданными работами, возвратилась на Родину. В Токио.

А дальше? Дальше история портрета скучна и однообразна: стояние на витрине, глазение на проходящих мимо людей, всех одинаковых и спешащих по своим делам. Его так и не продали – некому. Его больше никто не взял – кому нужна незаконченная работа?

И только иногда, обычно по воскресеньям, с некоторых пор в галерею приходил человек. В белом пальто, со странным выражением лица. Он смотрел только на эту работу. Подолгу. Не отрывая глаз, порой что-то шепча, еле шевеля губами. Человек легко мог бы купить картину, но зачем? Он не хранит память о мертвых. Мог бы уничтожить портрет вместе с магазином и галереей. Вот только у него даже фотографий не осталось. А на картине черными мазками пряди, скрывающие знакомое лицо. И рядом ярким контрастом – рыжие вихры, спрятанные сейчас под капюшон, и открытый взгляд синих глаз – свое отражение.

- Это твое лучшее дело… - Задумчиво, глядя на острые черты молодого лица на картине. Он и не изменился сильно с того дня. Нет. Он стал старше в душе. Всего-то на одну жизнь.
- Нет. – Негромкий баритон справа развеял задумчивость. – Моё лучшее дело – вот это… - Странно, развернувшись, увидеть рядом с собой бывшего оракула. Особенно, когда он без очков. Странно смотреть на такую красивую улыбку на его лице. Особенно, когда он склоняется поцеловать. Странно вот так вновь оказаться в объятиях сильных рук из снов, которые обнимают так, словно и не было этих лет, сдергивают капюшон и рассыпают медное золото по плечам. Но рыжий по-глупому счастлив. Как и портрет на витрине, который, наконец, нашел свой приют…