Очередной БрэдоШульдих. Подарок Джедайту на ДР. Я, как всегда, опоздала, но, надеюсь, что текст понравится и что мне простят 
Жанр я определить затрудняюсь (я! затрудняюсь! надо отметить день в календаре), возможно, ангст с элементами сюра, рейтинг PG.
И это не драббл, это минифик
ЧУЖИЕ СНЫ
читать дальшеШульдих закрыл глаза и уютно пристроился на плече лежащего рядом человека. Это не было близостью, просто было удобно.
Во всяком случае, он повторял это про себя каждый раз, когда прижимался к нему - даже если причины не было. Ни малейшей.
Он не знал, кого хочет обмануть. Единственный, кому действительно важно было доказать, что ничего особенного нет, давно уверился в обратном. Остальные были неважны.
Иногда это начинало бесить. Его - или самого Шульдиха. Тогда кто-то срывался, и все кончалось или чудовищной головной болью для одной стороны, или тяжелыми побоями для другой.
В последнее время срывы стали происходить все чаще.
Они устали от этого, оба. Они оба дошли до предела, когда телепат, наконец, нашел выход.
Чужие сны...
...Завораживающие вселенные, сюрреалистические или очень-очень простые, и потому неизъяснимо соблазнительные. Попасть внутрь, посмотреть на мир глазами другого мыслящего существа...
Или перенестись и вовсе в другие реальности. Всего лишь выдуманные. Или даже более настоящие, чем этот мир, в котором приходится просыпаться по утрам?..
Отличная от твоей точка зрения на один-единственный по-настоящему существующий мир? Или непререкаемая истина в одной из миллиардов вселенных?..
...Разные, как и все люди. Впрочем, в них было и очень много общего. Отпечаток культуры, морали, единых правил для воспитания всех индивидуумов. Общество, стригущее всех под одну гребенку, старающееся сравнять с серой массой даже тех, кто очень сильно из нее выделяется.
Особенно тех.
Вот они-то, несломленные, оставшиеся нормальными, но сумевшие не растерять индивидуальности. Яркие. Притягательные, как огонь для бабочки. Они манили телепата.
Известная истина про то, что бабочка теряет жизнь, слишком приблизившись к открытому пламени, Шульдиха не впечатляла. В конце концов, он не был обычной бабочкой.
О том, что и огни - необычные, он даже и не задумывался.
...Могло показаться, что прежде всего телепата интересовали сны сумасшедших, но это было отнюдь не так. Они, как правило, бывали особенно скучны и однообразны. Шульдих охотился за другим. За тем, что другой телепат не заметил бы - а он, зная, что искать, находил и развивал. Не совсем пси-талант, вернее, совсем не его, но нечто очень похожее.
Он не мог найти определения этому понятию ни в одном из пяти языков, которые знал. Поэтому придумал термин сам - опираясь на свои ощущения и свое восприятие - "Огонь".
Греться у чужого пламени больно, особенно когда знаешь, что могло бы быть свое - если бы ОН захотел. Но ОН только раздражается...
И жаль было, что такие костры быстро прогорали, оставляя после себя даже не пепел - пустоту. Приходилось искать новый источник тепла.
А люди поутру просыпались с ощущением потери чего-то важного, невероятно важного для жизни, но не могли сказать, чего.
Все передовицы газет кричали о ненормально увеличившемся в последнее время количестве самоубийств.
Впрочем, вот об этом Шульдих совсем не жалел.
Он даже не думал об этом.
По ночам - в чужих снах. Днями - в странной дремоте. Телепат догадывался, что она - результат непрерывной работы мозга, которому все же надо время от времени давать отдыхать, но пока не беспокоился. На работе это не сказывается - значит, все в порядке.
Он старательно гнал от себя мысли, что уже не может закрыть глаза и не отправиться на поиски нового огня. Что с тревожным нетерпением ждет очередной ночи.
Впрочем, Фарфарелло когда-то сказал: "Лучший способ побороть искушение - поддаться ему".
Эта фраза хорошо запомнилась Шульдиху. И сейчас он снова и снова обращался к ней, вызывая в памяти голос ирландца, каждую интонацию, малейшие изменения в мимике. Пытаясь оправдать себя ей и доказать, что все под контролем.
Это не помогало. Телепат чувствовал, что увязает все глубже в разноцветной трясине чужих снов.
Но больше всего пугало, что он не хотел выбираться.
Он пристроил голову на плече. Привычно. За последние несколько недель ничего не поменялось.
А еще в последние несколько недель не было ссор. Как не было и близости.
Кроуфорд попытался осторожно вытащить свою руку из-под головы Шульдиха, и это неожиданно легко ему удалось. До этого телепат или моментально просыпался, или прямо во сне вцеплялся в него изо всей силы и не желал никуда отпускать.
Теперешняя ситуация казалась неправильной.
Пророк принялся вспоминать другие странности последнего времени. То, что Шульдих спал удивительно тихо, не крича, не ворочаясь и не брыкаясь. То, что и днем почти всегда молчал. То, что стал неохотно есть. То, что не всегда сразу отзывался на оклики: иногда приходилось его тормошить, чтобы добиться ответной реакции.
Кроуфорд списывал все это на переутомление на работе и особо не волновался.
Но вот как раз с миссиями все было в порядке. Пожалуй, только на них телепат теперь пусть отдаленно, но походил на себя. Собранный, стремительный, смертоносный.
Что же случилось?
В любом случае будить телепата сейчас опасно. Остается только ждать, что он сам проснется.
Пророк так и не смог заснуть.
И еще одна вещь, которой он не смог, - понять, почему эти несколько часов стали для него чуть ли не самыми тягостными в жизни.
Но утро настало, более того, подошло время обеда, а жаворонок-Шульдих так и не проснулся.
Вот тогда-то Кроуфорд забеспокоился по-настоящему. И сделал непростительную глупость - осторожно коснулся разума телепата своим.
Пророка затянуло в пустоту.
Ощущения были, пожалуй, даже приятные, но в ужас приводила мысль о том, что он сейчас в сознании телепата, который, в принципе, может вернуться в любой момент и, не разобравшись толком, сначала прикончить неизвестно откуда взявшийся чужеродный элемент и лишь потом посмотреть, кто же это был.
Кроуфорд приказал себе собраться с мыслями - в буквальном смысле. Здесь он оказался не поседевшим, но все еще молодым человеком с моноклем (проигрывать споры Шульдиху чревато выполнением всяческих дурацких условий, как, например, ношение монокля в течение двух месяцев). В сознании телепата пророк был темноволосым мужчиной в очках.
И у него, из-за растерянности и страха (а бояться было чего), нарушилась концентрация. Одна из рук уже медленно поплыла куда-то по своим делам, ее примеру собралась последовать и вторая.
Срочно было необходимо собраться - в прямом и переносном смысле.
Инструкции, когда-то полученные от Шульдиха, не помогали. "Если попал в чью-то телепатическую ловушку - зови меня, я обязательно услышу". Вот и все.
Вдобавок ко всему, субреальность вокруг начала медленно меняться. Пустота постепенно заполнялась предметами, и вскоре Кроуфорд сумел узнать место. Его кабинет - еще тогда, когда они работали на ЭсЦет.
Не успев подумать, что это может означать, пророк заметил странность. Второй стол? У него никогда не было второго стола. И этого жуткого аквариума. Офис Такатори?.. Аквариум сменился скамейкой. Какой-то парк...
Кроуфорд глубоко вдохнул. Здесь дышать не требовалось, но нужно же как-то успокоиться. Ведь если началось наслоение воспоминаний, значит, Шульдих теряет связь с телом. Значит, пророк рискует остаться запертым в теле, которое пока еще спит, но через несколько часов плавно перейдет в состояние комы. А он ничего, совсем ничего не сможет сделать.
И чертово предвидение не работает!
- Черт, черт, черт! Ну и где ты, когда нужен, Шульдих?! - на секунду сорвавшись, заорал Кроуфорд, очень жалевший, что нельзя что-нибудь хорошенько пнуть - ибо еще неизвестно, какие последствия могут быть.
- А я тебе нужен? - словно эхо со всех сторон.
- Разумеется, мать твою! Особенно сейчас!
Ответ обнадеживал - вдруг телепата все-таки удастся дозваться?..
- Кроуфорд? - раздалось откуда-то сзади. Голос был надтреснутый, хриплый.
- Шульдих, возвращайся немедленно! - чуть не прыжком развернувшись к проекции телепата, потребовал пророк.
- Это приказ?
- Да.
Шульдих кивнул и начал медленно таять. Вот только Кроуфорд вместо того, чтобы облегченно вздохнуть, рванулся к немцу, пытаясь схватить за руку. Зеленый туман рукава отхлынул от побелевших пальцев.
- Шульдих! Шульдих, стой!
Пророк не понимал, что он сделал не так. Но вместо того, чтобы вернуться в тело, телепат отдалился еще больше.
Теперь минуты потекли быстрее. В человеческом сознании понятие времени очень растяжимо. Более того, оно у каждого свое. Сейчас стрелки на часах Кроуфорда вращались с сумасшедшей скоростью.
А пророк не спешил. Чем больше торопишься в такой ситуации, тем быстрее течет время. А пока еще был шанс все исправить.
Неторопливый уверенный шаг. Тяжелая поступь. И осторожное прислушивание к своим ощущениям - отследить Шульдиха, пройти за ним и вернуть.
Пустота внутри стала пустотой снаружи. Но она давит хуже, чем сотни тонн груза - или просто его распирает изнутри?..
Все смешивается. Единственное желание - найти хоть что-то. Что-то, что поможет превратить пустоту в незаполненность.
Любой, самый незначительный предмет. Даже не предмет - мысль.
А потом на грани восприятия появляется слепящий свет.
После него все вокруг темное - но это потому, что Кроуфорд так до конца и не отключился от "реального" восприятия.
Закрыть глаза и увидеть разрушенный город.
Остовы машин, руины небоскребов, покореженный асфальт, оплавленный бетон...
Голубое небо, свежий ветер и редкий "грибной" дождик, теплый и очень мягкий.
Слегка влажные рыжие пряди ласкает солнце, едва-едва шевелит ветер, заставляя их переливаться в теплых лучах. Неправильное, но такое красивое сейчас лицо кажется слишком гладким, словно мраморным, оно напоминает научившуюся улыбаться маску.
Шульдих действительно улыбается, и пророк внезапно понимает - он уже столько времени не видел его улыбки...
И даже безобразные черные лохмотья не портят чудесной картины. Свободные штаны, длинный потрепанный пиджак, который он перебросил через плечо, короткий жилет на голое тело.
Он выглядит неправильно, но все равно так уместно...
Кажется, это называется совершенством?
И именно поэтому Кроуфорд громко прочищает горло, надеясь разрушить прекрасную иллюзию.
- Ты так хочешь вернуться? - не оборачиваясь, даже не прекращая улыбаться, спрашивает телепат. В нем что-то сильно изменилось, вот только на фоне перемещения в иную реальность трудно понять, что именно.
- А ты - нет? - раздраженно фыркает пророк.
- Нет, - еще больше запрокидывая голову, легко соглашается Шульдих. Кровь в венах Кроуфорда превращается - о нет, не в лед, - в магму.
- Ты вернешься, - тихо и спокойно произносит он. - Пойдем.
- Нет, - повторяет немец. - Скажи, разве это не то, о чем ты мечтал?
Пророк молчит. Шульдих знает, о чем говорит.
- Я не умею читать мысли. И ты не видишь будущего. Ты же всегда этого хотел?
Нужно сказать, что это чушь. Что потеря дара - самое страшное, что может случиться с Оракулом.
- Мы ведь остаемся. Ты уже сейчас не хочешь уходить.
Шульдих открыл глаза и посмотрел на застывшее лицо лежащего в неудобной позе пророка. Еще какое-то время нужно будет заботиться о теле, а потом можно избавиться от него.
Телепат гордился собой. За несколько минут он успел сделать то, на что у других паранормов уходят годы.
Он сумел отделить часть своей личности, слишком привязавшуюся к снам чужих людей и по сути ставшую просто паразитом, от остального.
Чувствовать себя мозговым червем было противно. Шульдих всегда считал себя хищником, а не слабой тварью, живущей за счет других.
Жаль, конечно, что в процессе разделения личности пострадали некоторые умственные функции - например, любовь к Брэду, оставшаяся с потерянной частью сознания, - но все к лучшему. Теперь можно будет продолжить жизнь. Будет тяжеловато без пророка, но Шульдих небезосновательно считал, что справится.
И хорошо, что Брэд приказал. Если бы он попросил, все было бы совсем по-другому.
Жанр я определить затрудняюсь (я! затрудняюсь! надо отметить день в календаре), возможно, ангст с элементами сюра, рейтинг PG.
И это не драббл, это минифик
ЧУЖИЕ СНЫ
читать дальшеШульдих закрыл глаза и уютно пристроился на плече лежащего рядом человека. Это не было близостью, просто было удобно.
Во всяком случае, он повторял это про себя каждый раз, когда прижимался к нему - даже если причины не было. Ни малейшей.
Он не знал, кого хочет обмануть. Единственный, кому действительно важно было доказать, что ничего особенного нет, давно уверился в обратном. Остальные были неважны.
Иногда это начинало бесить. Его - или самого Шульдиха. Тогда кто-то срывался, и все кончалось или чудовищной головной болью для одной стороны, или тяжелыми побоями для другой.
В последнее время срывы стали происходить все чаще.
Они устали от этого, оба. Они оба дошли до предела, когда телепат, наконец, нашел выход.
Чужие сны...
...Завораживающие вселенные, сюрреалистические или очень-очень простые, и потому неизъяснимо соблазнительные. Попасть внутрь, посмотреть на мир глазами другого мыслящего существа...
Или перенестись и вовсе в другие реальности. Всего лишь выдуманные. Или даже более настоящие, чем этот мир, в котором приходится просыпаться по утрам?..
Отличная от твоей точка зрения на один-единственный по-настоящему существующий мир? Или непререкаемая истина в одной из миллиардов вселенных?..
...Разные, как и все люди. Впрочем, в них было и очень много общего. Отпечаток культуры, морали, единых правил для воспитания всех индивидуумов. Общество, стригущее всех под одну гребенку, старающееся сравнять с серой массой даже тех, кто очень сильно из нее выделяется.
Особенно тех.
Вот они-то, несломленные, оставшиеся нормальными, но сумевшие не растерять индивидуальности. Яркие. Притягательные, как огонь для бабочки. Они манили телепата.
Известная истина про то, что бабочка теряет жизнь, слишком приблизившись к открытому пламени, Шульдиха не впечатляла. В конце концов, он не был обычной бабочкой.
О том, что и огни - необычные, он даже и не задумывался.
...Могло показаться, что прежде всего телепата интересовали сны сумасшедших, но это было отнюдь не так. Они, как правило, бывали особенно скучны и однообразны. Шульдих охотился за другим. За тем, что другой телепат не заметил бы - а он, зная, что искать, находил и развивал. Не совсем пси-талант, вернее, совсем не его, но нечто очень похожее.
Он не мог найти определения этому понятию ни в одном из пяти языков, которые знал. Поэтому придумал термин сам - опираясь на свои ощущения и свое восприятие - "Огонь".
Греться у чужого пламени больно, особенно когда знаешь, что могло бы быть свое - если бы ОН захотел. Но ОН только раздражается...
И жаль было, что такие костры быстро прогорали, оставляя после себя даже не пепел - пустоту. Приходилось искать новый источник тепла.
А люди поутру просыпались с ощущением потери чего-то важного, невероятно важного для жизни, но не могли сказать, чего.
Все передовицы газет кричали о ненормально увеличившемся в последнее время количестве самоубийств.
Впрочем, вот об этом Шульдих совсем не жалел.
Он даже не думал об этом.
По ночам - в чужих снах. Днями - в странной дремоте. Телепат догадывался, что она - результат непрерывной работы мозга, которому все же надо время от времени давать отдыхать, но пока не беспокоился. На работе это не сказывается - значит, все в порядке.
Он старательно гнал от себя мысли, что уже не может закрыть глаза и не отправиться на поиски нового огня. Что с тревожным нетерпением ждет очередной ночи.
Впрочем, Фарфарелло когда-то сказал: "Лучший способ побороть искушение - поддаться ему".
Эта фраза хорошо запомнилась Шульдиху. И сейчас он снова и снова обращался к ней, вызывая в памяти голос ирландца, каждую интонацию, малейшие изменения в мимике. Пытаясь оправдать себя ей и доказать, что все под контролем.
Это не помогало. Телепат чувствовал, что увязает все глубже в разноцветной трясине чужих снов.
Но больше всего пугало, что он не хотел выбираться.
Он пристроил голову на плече. Привычно. За последние несколько недель ничего не поменялось.
А еще в последние несколько недель не было ссор. Как не было и близости.
Кроуфорд попытался осторожно вытащить свою руку из-под головы Шульдиха, и это неожиданно легко ему удалось. До этого телепат или моментально просыпался, или прямо во сне вцеплялся в него изо всей силы и не желал никуда отпускать.
Теперешняя ситуация казалась неправильной.
Пророк принялся вспоминать другие странности последнего времени. То, что Шульдих спал удивительно тихо, не крича, не ворочаясь и не брыкаясь. То, что и днем почти всегда молчал. То, что стал неохотно есть. То, что не всегда сразу отзывался на оклики: иногда приходилось его тормошить, чтобы добиться ответной реакции.
Кроуфорд списывал все это на переутомление на работе и особо не волновался.
Но вот как раз с миссиями все было в порядке. Пожалуй, только на них телепат теперь пусть отдаленно, но походил на себя. Собранный, стремительный, смертоносный.
Что же случилось?
В любом случае будить телепата сейчас опасно. Остается только ждать, что он сам проснется.
Пророк так и не смог заснуть.
И еще одна вещь, которой он не смог, - понять, почему эти несколько часов стали для него чуть ли не самыми тягостными в жизни.
Но утро настало, более того, подошло время обеда, а жаворонок-Шульдих так и не проснулся.
Вот тогда-то Кроуфорд забеспокоился по-настоящему. И сделал непростительную глупость - осторожно коснулся разума телепата своим.
Пророка затянуло в пустоту.
Ощущения были, пожалуй, даже приятные, но в ужас приводила мысль о том, что он сейчас в сознании телепата, который, в принципе, может вернуться в любой момент и, не разобравшись толком, сначала прикончить неизвестно откуда взявшийся чужеродный элемент и лишь потом посмотреть, кто же это был.
Кроуфорд приказал себе собраться с мыслями - в буквальном смысле. Здесь он оказался не поседевшим, но все еще молодым человеком с моноклем (проигрывать споры Шульдиху чревато выполнением всяческих дурацких условий, как, например, ношение монокля в течение двух месяцев). В сознании телепата пророк был темноволосым мужчиной в очках.
И у него, из-за растерянности и страха (а бояться было чего), нарушилась концентрация. Одна из рук уже медленно поплыла куда-то по своим делам, ее примеру собралась последовать и вторая.
Срочно было необходимо собраться - в прямом и переносном смысле.
Инструкции, когда-то полученные от Шульдиха, не помогали. "Если попал в чью-то телепатическую ловушку - зови меня, я обязательно услышу". Вот и все.
Вдобавок ко всему, субреальность вокруг начала медленно меняться. Пустота постепенно заполнялась предметами, и вскоре Кроуфорд сумел узнать место. Его кабинет - еще тогда, когда они работали на ЭсЦет.
Не успев подумать, что это может означать, пророк заметил странность. Второй стол? У него никогда не было второго стола. И этого жуткого аквариума. Офис Такатори?.. Аквариум сменился скамейкой. Какой-то парк...
Кроуфорд глубоко вдохнул. Здесь дышать не требовалось, но нужно же как-то успокоиться. Ведь если началось наслоение воспоминаний, значит, Шульдих теряет связь с телом. Значит, пророк рискует остаться запертым в теле, которое пока еще спит, но через несколько часов плавно перейдет в состояние комы. А он ничего, совсем ничего не сможет сделать.
И чертово предвидение не работает!
- Черт, черт, черт! Ну и где ты, когда нужен, Шульдих?! - на секунду сорвавшись, заорал Кроуфорд, очень жалевший, что нельзя что-нибудь хорошенько пнуть - ибо еще неизвестно, какие последствия могут быть.
- А я тебе нужен? - словно эхо со всех сторон.
- Разумеется, мать твою! Особенно сейчас!
Ответ обнадеживал - вдруг телепата все-таки удастся дозваться?..
- Кроуфорд? - раздалось откуда-то сзади. Голос был надтреснутый, хриплый.
- Шульдих, возвращайся немедленно! - чуть не прыжком развернувшись к проекции телепата, потребовал пророк.
- Это приказ?
- Да.
Шульдих кивнул и начал медленно таять. Вот только Кроуфорд вместо того, чтобы облегченно вздохнуть, рванулся к немцу, пытаясь схватить за руку. Зеленый туман рукава отхлынул от побелевших пальцев.
- Шульдих! Шульдих, стой!
Пророк не понимал, что он сделал не так. Но вместо того, чтобы вернуться в тело, телепат отдалился еще больше.
Теперь минуты потекли быстрее. В человеческом сознании понятие времени очень растяжимо. Более того, оно у каждого свое. Сейчас стрелки на часах Кроуфорда вращались с сумасшедшей скоростью.
А пророк не спешил. Чем больше торопишься в такой ситуации, тем быстрее течет время. А пока еще был шанс все исправить.
Неторопливый уверенный шаг. Тяжелая поступь. И осторожное прислушивание к своим ощущениям - отследить Шульдиха, пройти за ним и вернуть.
Пустота внутри стала пустотой снаружи. Но она давит хуже, чем сотни тонн груза - или просто его распирает изнутри?..
Все смешивается. Единственное желание - найти хоть что-то. Что-то, что поможет превратить пустоту в незаполненность.
Любой, самый незначительный предмет. Даже не предмет - мысль.
А потом на грани восприятия появляется слепящий свет.
После него все вокруг темное - но это потому, что Кроуфорд так до конца и не отключился от "реального" восприятия.
Закрыть глаза и увидеть разрушенный город.
Остовы машин, руины небоскребов, покореженный асфальт, оплавленный бетон...
Голубое небо, свежий ветер и редкий "грибной" дождик, теплый и очень мягкий.
Слегка влажные рыжие пряди ласкает солнце, едва-едва шевелит ветер, заставляя их переливаться в теплых лучах. Неправильное, но такое красивое сейчас лицо кажется слишком гладким, словно мраморным, оно напоминает научившуюся улыбаться маску.
Шульдих действительно улыбается, и пророк внезапно понимает - он уже столько времени не видел его улыбки...
И даже безобразные черные лохмотья не портят чудесной картины. Свободные штаны, длинный потрепанный пиджак, который он перебросил через плечо, короткий жилет на голое тело.
Он выглядит неправильно, но все равно так уместно...
Кажется, это называется совершенством?
И именно поэтому Кроуфорд громко прочищает горло, надеясь разрушить прекрасную иллюзию.
- Ты так хочешь вернуться? - не оборачиваясь, даже не прекращая улыбаться, спрашивает телепат. В нем что-то сильно изменилось, вот только на фоне перемещения в иную реальность трудно понять, что именно.
- А ты - нет? - раздраженно фыркает пророк.
- Нет, - еще больше запрокидывая голову, легко соглашается Шульдих. Кровь в венах Кроуфорда превращается - о нет, не в лед, - в магму.
- Ты вернешься, - тихо и спокойно произносит он. - Пойдем.
- Нет, - повторяет немец. - Скажи, разве это не то, о чем ты мечтал?
Пророк молчит. Шульдих знает, о чем говорит.
- Я не умею читать мысли. И ты не видишь будущего. Ты же всегда этого хотел?
Нужно сказать, что это чушь. Что потеря дара - самое страшное, что может случиться с Оракулом.
- Мы ведь остаемся. Ты уже сейчас не хочешь уходить.
Шульдих открыл глаза и посмотрел на застывшее лицо лежащего в неудобной позе пророка. Еще какое-то время нужно будет заботиться о теле, а потом можно избавиться от него.
Телепат гордился собой. За несколько минут он успел сделать то, на что у других паранормов уходят годы.
Он сумел отделить часть своей личности, слишком привязавшуюся к снам чужих людей и по сути ставшую просто паразитом, от остального.
Чувствовать себя мозговым червем было противно. Шульдих всегда считал себя хищником, а не слабой тварью, живущей за счет других.
Жаль, конечно, что в процессе разделения личности пострадали некоторые умственные функции - например, любовь к Брэду, оставшаяся с потерянной частью сознания, - но все к лучшему. Теперь можно будет продолжить жизнь. Будет тяжеловато без пророка, но Шульдих небезосновательно считал, что справится.
И хорошо, что Брэд приказал. Если бы он попросил, все было бы совсем по-другому.