Entschuldigung (*)

[.Omega.]

Без вызова. "Вызовом" был пинок Джедайта, что в "Lebe wohl" все идет к тому, что Кроуфорд, зараза, умер.

Рейтинг: G
Персонажи: Шульдих, НМП, Кроуфорд
(джен)
Таймлайн: 2004 год во вселенной Коясу

Предупреждения:

...

1.
Фик является сиквелом к "Zwei(fel)" и к "Живи и помни".
Точнее, последовательность такая:
"Живи и помни" (2001 год в реальности канона) и в пареллель этои истории идут 3 драббла ("Тебе это понадобится", "Мне это не понадобится", "Lebe wohl" - 2002 год в реальности канона) и "Zwei(fel)" (2003 год в
реальности канона).
Необходимый минимум, чтобы понять о чем речь - драбблы.
2.
Я честно пыталась обяснить мотивы действий Кроуфорда в "Lebe wohl", но новый персонаж, Никита, влез с присущей ему беспардонностью и стал перетягивать одеяло на себя. Другие новые персонажи тоже прорывались
боями, но менее успешно - у них менее настырный характер.
3.
Если вы не читали рассказ Панова "Ведьма" (сборник "Таганский перекресток"), в поведении Никиты вы поймете не больше Шульдиха.
Впрочем, Шульдих это как-то пережил.

(*) Entschuldigung (нем.) извинение, оправдание, дословно - снятие вины, в разговорной речи - "извини(те)" .
В сочетании с кличкой телепата (Schuldig - (нем.) виноватый, виновный) дает интересное сочетание.

(**) Stolz - гордость

(текст в комментариях)

Comments

[.Omega.]

1. Лето

Выхожу из здания Гёте-института. Мы закончили проверять результаты экзаменов, моя группа явно лидирует. Что и следовало ожидать. Я умудряюсь на пальцах объяснить слушателям то, что можно только интуитивно почувствовать. А если к этому добавить то, что за последние годы я понабрался опыта... Да, я крут. Определенно.
Моросивший с утра дождь закончился, воздух не по-городскому чист. Яркое летнее солнце настраивает на совсем благостный лад, хоть и заставляет щурится - я опять забыл дома солнечные очки. Вернее, не забыл, а поленился брать - слишком занудно-серым было начало дня.
Все складывается так, как мне бы хотелось - я быстро сделал довольно-таки успешную карьеру, мне не нужно рисковать ничем, чтобы заставить коллег признать мою состоятельность как германиста, да и япониста тоже. Удачное сочетание. Прибавьте к нему неплохое знание английского и восхититесь. Кажется, это уже даже Сакура признала. Я получаю от жизни все, что желаю. Иногда не сразу, но получаю.
Решаю немного прогуляться по центру, раз уж я уже тут. Заодно зайду в Далмайер и куплю свежего кофе. Лавирую между стайками туристов на Мариенплатц, когда негромкий окрик заставляет меня обернуться:
- Шульдих?
Сбиваюсь с шага, оборачиваюсь на незнакомый голос. Этого парня я точно никогда не видел. Среднего роста, полудлинные каштановые волосы, джинсы с белой рубашкой, кроссовки, фотоаппарат на шее, путеводитель по Мюнхену в руке. Спешно проверяю свои ментальные щиты и понимаю, что в упор не помню, были ли они на месте пару минут назад. Если нет - дело пахнет керосином... Ну надо же быть таким идиотом, чтобы так расслабиться и откликнуться на старую кличку?! Последние два шварца погибли под обломками замка Эпитафии и мир их праху. Шульдих мертв, уже пару лет как мертв. А меня зовут Алекс. Алекс Шольц.. На фамилию Штольц (*) мне не хватило наглости - настроение было не то, когда я заказал себе эти документы.. Черт, как скачут мысли...
- Извините? - удивленно вскидываю брови, нервно хмыкая про себя из-за забавности диалога, и пытаюсь прочитать мысли странного собеседника. Глухой щит. Пытаюсь себя успокоить - ведь такие бывают и просто от природы, случайно почти. Выходит плохо. Черт, я ведь был уверен, что никто по мою душу уже не придет. Впрочем, я и на счет Фарфарелло так думал.
- Вы ведь Шульдих, не так ли? - парень внимательно разглядывает меня, при этом улыбается во весь рот. Впрочем, чего ему не улыбаться, скотине эдакой. Ломать не строить. Хватаюсь за соломинку значения моего прозвища и стараюсь принять возмущенный вид:
- В чем вы меня обвиняете?! (**)
Парень тушуется:
- Простите, обознался. Вы очень похожи на приятеля моего друга. Еще раз извините.
Презрительно кривлюсь и собираюсь уйти, но тут он продолжает.
- Его зовут Джей, в смысле, Фарфарелло.
Тяжело вздыхаю, пытаясь выиграть время на раздумья:
- Ну вы хоть определитесь, как там вашего друга зовут. Впрочем, оба имени кажутся мне незнакомыми, - говорю я и понимаю, что лучше бы мне просто уйти. Фарфарелло если и жив, то в лабораториях Розенкройц. А мне туда не надо.
Парень хмурится:
- Мне думается иначе.
Видно у меня совсем не получается справится с лицом, потому что парень тут же спешно продолжает:
- Может я ошибаюсь, но ошибаюсь я редко. Но как вам угодно, я ни на чем не настаиваю, вы зря так нервничаете. Кстати, если вас это волнует - ни к Розенкройц, ни к чему подобному я отношения не имею.
Делаю максимально удивленное лицо и понимаю, что эта скотина явно читает мои мысли. Сквозь щиты. И я ничего при этом не чувствую.
Парень хмурится еще больше:
- Я не хотел вас напугать. И мысли я не читаю, если вас это тревожит. Повторяю, я ни на чем не настаиваю. Просто я уверен, что вы - Шульдих. Я думал, вам будет интересно узнать о Фарфарелло, равно как и ему было бы интересно узнать об остальной группе. Но если я ошибаюсь, то давайте просто прекратим этот разговор и я постараюсь больше не пересекаться с вами.
Смотрю на него все так же изумленно. Эта сволочь играет со мной, как кошка с мышкой. Неправильный какой-то расклад, я в подобных играх предпочитаю совсем другую роль, диаметрально противоположную. Похоже, у меня два варианта - пойти сейчас с ним или попытаться сбежать. Но при его телепатических возможностях остановить меня будет плевым делом. Пытаюсь создать в голове образ полузаброшенной холостяцкой квартиры - еще не хватало, чтобы они и Сакуру прихватили. И чертыхаюсь уже вслух - на нашем звонке два имени, все слишком очевидно:
- Будь по-вашему. Тут рядом есть неплохой ирландский паб. Фарфарелло любил «Гиннесс».

[.Omega.]

Он кивает и идет за мной. Садимся за столики на улице, заказываем пиво.
Сев за столик он спохватывается, не слишком качественно разыгрывает смущение и протягивает руку для пожатия:
- Ох, я так удивился, увидев вас вживую, что забыл представиться. Никита, можно просто Ник.
Снова мысленно удивляюсь непрофессионализму такого сильного телепата, протягиваю руку и сдержанно отвечаю:
- Александр, можно просто Алекс.
Парень расплывается в довольно-таки приятной улыбке и начинает рассказывать. Несет этот Никита какую-то ахинею, даже не стараясь придать ей хоть какое-то правдоподобие. Причем он явно знаком скорее с личным делом Фарфарелло, чем с ним самим. Берсерка очень злило, когда его называли Джеем. Даже нет, не злило. Бесило. И отзывался он, по крайней мере адекватно, только на Фарфарелло. А пацан постоянно упоминает о нем по имени, которое стоит в личном деле, и периодически поправляется на единственно признаваемое берсерком прозвище. Старательно не думаю о вкусовых пристрастиях Фарфарелло - мне все и так уже ясно с этим, хм, другом Джея. Я бы еще поверил, что Фарфарелло абсолютно стабилен и никаких суицидных или просто мазохистских наклонностей не выражает - та ведьмочка на него определенно неплохо влияла. Жалко девочку, кстати. Симпатичная. Была. Я бы даже поверил, что он больше не психует по поводу детства и прошлого вообще. И в то, что качать права с Богом он перестал, я бы поверил. Поверил бы, расскажи мне об этом кто-нибудь другой и при других обстоятельствах. А вот то, чем наш берсерк сейчас занимается... могли бы что-то и пореальнее придумать, халтурщики. Впрочем, та история с монахиней Рут тоже была белыми нитками шита. Но это ведь было для Фарфарелло... Неужели они и меня считают таким... примитивным? Странно, он же меня легко читает. Значит, считает достаточным ограничиться формальным вариантом? Зачем тогда тратить время?..

Никита закончил свой рассказ и явно ждет, что теперь начну рассказывать я. Перебьется. Сижу молча, делаю вид, что не чувствую затянувшейся паузы. Он крутит в руке опустевший пивной бокал и задумчиво разглядывает меня. Даже нет, не задумчиво. Оценивающе. Оценщик хренов. С каким бы кайфом я сейчас ему шею свернул... Мечтательно улыбаюсь этим мыслям. Никита морщится:
- Я не понимаю, чем я вам так неприятен.
Иронично поднимаю брови, смотрю на него в упор и молчу. Тогда он поясняет:
- Я ведь с самого первого момента вас раздражал. Сначала вы меня явно испугались, причем серьезно испугались. А когда я заговорил о Джее, от вас пошла почти осязаемая волна неприязни. Вам неприятны воспоминания о том периоде? Я предложил вам тогда прервать тревожащий разговор, но вы сами согласились его продолжить и выбрали этот паб. Вы затаили обиду на Джея? В смысле на Фарфарелло? За то, что он вам навешал, когда вы к Салли приставать стали? Но ведь после этого вы продолжали помогать им обоим. И расстались все очень тепло...
Молчу. Детали этот "друг Джея" знает любопытные. В лаборатории просматривали память берсерка? Смысл? И какой смысл _хранить_ всю эту информацию?..
- Знаете, Алекс, мне почему-то думается, что мы говорим все-таки о разных людях. Я вам рассказываю о Джее, а вы знали Фарфарелло. Причем другого Фарфарелло, чем узнал я.
На этот раз мои брови поднимаются непроизвольно - ему удалось меня удивить.
- Алекс, вы знали Фарфарелло в период после лечебниц-лабораторий и до встречи с Салли, я же знаю о том Фарфарелло лишь по его собственным рассказам и паре эпизодов, считанных из его памяти.
Так-так, игра пошла более честная. Парень уже признает, что они шарили по памяти нашего берсерка. Причем говорит он об этом факте без особого смущения, словно о том, как лягушку препарировал...
- Понимаете, Алекс, я с ним познакомился, когда он с Салли около года вместе прожил. Он и сам говорит, что она его изменила. Мне нет смысла не верить - малефики есть малефики, тем более с такой силой и такими данными... А потом вообще многое изменилось, вплоть до имени. Да и вкусы, выходит, тоже изменились. Вы говорили, что он «Гиннес» любил. Мне нет смысла вам не верить, да и не интересовался я его прошлыми вкусами. Джей же пиво никакое не любит - ни темное, ни светлое. У него вообще отношения с любым алкоголем сейчас "на Вы". Лучше уж сладкий сок, нектар или сироп разбавленный. Но это детали, которые вам, я полагаю абсолютно не интересны.
- Отчего же, - говорю, - мне интересно вас слушать.
- Но неприятно. От вас за последние пять минут такая волна агрессии шла, что не будь мы сейчас в людном месте, я бы всерьез подумал, что вы хотите мне свернуть шею или что-то в этом духе.
Молчу, стараясь придать лицу выражение вежливого удивления.
- Алекс, я не знаю, что именно во мне вас пугает или раздражает. И угадать не умею. Я, в отличие от вас, не телепат.
С трудом сдерживаю смешок. Ну-ну, попытайся соврать что-нибудь еще, друг Джея. У тебя забавно выходит, продолжай в том же духе.
Парень смотрит в сторону и, судя по выражению лица, начинает тихо злиться. Флаг ему в руки, ветер в спину...
- Алекс, я чувствую, что вы мне ничего рассказывать не планируете, но выглядите вы так, словно у вас все более-менее хорошо. Я знаю, что Джей будет рад узнать, что у вас все в порядке. Я ему передам. А сейчас давайте попрощаемся - мне тяжело разговаривать с человеком, от которого исходит столько негатива и недоверия в мой адрес. Оправдаться я не могу, так как не знаю, в чем я должен оправдываться. А экранироваться от собеседника я не вижу смысла - проще уйти. Если вы вдруг передумаете и решите что-то рассказать, чтобы я передал Джею... Я пробуду в городе еще несколько дней. Послезавтра часов в восемь вечера я приду в этот же бар. Счастливо оставаться.

[.Omega.]

Никита оставляет на столе деньги за пиво и уходит. Изумленно смотрю ему вслед. Определенно оригинальный ход. Слишком сложный для Розенкройц. Если бы меня захотели вернуть в оперативную группу, меня бы просто поставили перед фактом. Без наведения тени на плетень, без этих идиотских историй про Джея-Фарфарелло. Игры в кошки-мышки? Но какой в них смысл? Оба варианта, приду ли я послезавтра в этот бар или нет, ничего им не скажут нового. Речь ведь все это время шла не о Розенкройц и компании, а ни о чем. При этом парень грамотно меня сканировал через все мои щиты, которые я всегда считал неслабыми, причем не без оснований считал. И он спокойно говорил, что шарился в памяти берсерка. И под конец попытался исправить свою ошибку про его вкусы. И пытался меня убедить, что он не телепат ни разу. Чушь какая, с самого начала.

Остаток вечера трачу, пытаясь вспомнить старые навыки по сбиванию со следа. Давно я столько времени подряд не проводил в общественном транспорте. Домой прихожу затемно и тут же падаю спать. Думать я уже не в состоянии.

Утро нахально-солнечное, а вот мысли препаршивейшие. Ничего не могу придумать. Стратег из меня вообще хреновый, это у нас всегда было заданием Брэда - продумать кто и что будет делать. Я хорошо разбираюсь в людях и их мотивации. Вернее, думал, что разбираюсь. Вчерашний Никита поставил меня в тупик. Ну какой смысл сильному телепату сразу отвечать на все мысли, но при этом отпираться от обладания Даром? Что он от меня хотел, я так и не смог вычислить. В чем был сакральный смысл его бреда - тоже. Черт возьми, Оракул, как же мне тебя не хватает, когда дело пахнет жареным. Я могу очень неплохо устраивать свою личную, мирную, так сказать, жизнь, но когда дело доходит до планирования опасных операций, я пас. Я привык, что на эту тему всегда думаешь ты. Что если мне будет требоваться определенный специфический навык, ты просто поставишь меня перед очередным фактом в духе "тебе это понадобится". Что ты разберешься своими видениями, просчитаешь вероятности, а мне останется лишь согласовать с тобой все эти результаты. Теперь же я должен попытаться сделать все это сам. И чует мое сердце, что ничего путного у меня не выйдет. Даже пытаться бесполезно. Ладно, кину завтра монетку. Выпадет орел - пойду в тот паб, выпадет решка - затихарюсь тут. Пытаться удариться в бега бессмысленно - с Сакурой мне это вряд ли удастся. Да и с паранормами такого уровня, как этот Никита, не особо побегаешь. Это все равно что вайссовским психам со мной тягаться - затея бессмысленная, хотя и забавная для более сильной стороны. А я подобных бесплатных шоу не устраиваю. Принципиально.

Выпал орел. Я почему-то и думал, что будет именно так, пока больше суток усиленно старался отвлечься от мыслей о странном друге Джея. Приезжаю на полчаса раньше и понимаю, что просто сидеть и ждать неизвестно чего я не в силах. Иду в книжный, благо до него рукой подать, и хочу выбирать себе что-нибудь почитать. Имя у парня славянское? Вот это и возьмем это за точку отсчета. Прошу у продавщицы что-нибудь переводное со славянских языков. Она предлагает мне какую-то книгу про мастеров, соглашаюсь наобум, даже не полистав, и иду к кассе. В паб прихожу все равно раньше намеченного, хотя и стараюсь идти туда нога за ногу. Никиты еще нет. Сажусь за единственный свободный столик, заказываю пиво и начинаю читать. Начало забавное, хорошее развитие темы Фауста. Забавно было бы узнать реакцию нашего берсерка на подобное. Думаю, книжка бы не выжила. А вот меня Брэд с Наги отбили бы определенно. Улыбаюсь воспоминаниям. Никита еще не пришел и я продолжаю чтение. Давно я так не увлекался - я в упор не помню, когда и как официант принес мне следующий бокал, но знаю, что допиваю второй, когда слышу:
- Извините, что опоздал. Сначала меня задержали, а потом я по-дурацки заблудился в этих улочках.
Вид у парня смущенный. Смотрю на часы и даже присвистываю - десятый час. Киваю на стул напротив:
- Садитесь, раз уж пришли. Я тут все равно увлекся книгой, и время пролетело незаметно.
Тот с готовностью поддерживает светский обмен репликами:
- И чем вы так зачитались?
Показываю обложку и с удивлением наблюдаю, как меняется у него лицо. Работа мозга прямо-таки бросается в глаза. Похоже, мне удалось его не только удивить, но и здорово озадачить. Вот и славно.
- Вас что-то удивляет?
- Скорее да, чем нет. Книга для меня культовая, а к некоторым персонажам я дышу более чем неровно. Забавное ощущение, что это далеко не последнее, чем вы меня удивите.
Пожимаю плечами. Никита делает заказ у подошедшего официанта и после недолгой паузы говорит очень серьезным тоном:
- Вы все-таки решили встретиться повторно. Значит, вы либо изменили свое мнение на мой счет, либо вам нужна какая-то определенная информация. Откроете карты?
Ухмыляюсь в ответ:
- Почему бы и не открыть. Вы, Никита, врете мне и не краснеете. Да, да. Слушайте и не перебивайте, раз уж попросили меня высказаться. Вы лжете, что у вас нет телепатических способностей и читаете меня сквозь все щиты, которые, смею сказать, далеко не из слабых.
Парень смотрит на меня квадратными глазами, но не перебивает.
- Вы, Никита, говорите, что не имеете отношения к Розенкройц, но при этом признаете, что препарировали память Фарфарелло и что мне прямой путь в их лаборатории.
Он открывает было рот, но, видя мой настрой, тут же его закрывает.
- Вы, Никита, рассказываете мне абсолютно нереальные байки про настоящее Фарфарелло. И знаете вы его скорее как подопытного кролика, чем как человека.
Лицо моего оппонента идет пятнами, и я выкладываю свой козырь:
- Я был в доме, где они с Салли жили, через два года после того, как мы расстались. Дом пустовал к тому времени уже очень давно - и дух там был нежилой, и паутина повсюду. И вещей их личных там не было. И вид у всего был такой, словно там шла основательная драка. Я рад, что Фарфарелло так просто вам не дался. Ну так как, расскажете мне более правдивый вариант?- заканчиваю я и смотрю на Никиту с усмешкой. И опять я просчитался с реакцией. Он не начинает диктовать свои условия, не пытается ни показать свою силу, ни признать свои просчеты. Он смотрит на меня какое-то время, словно сдерживая ярость, а потом начинает говорить, чеканя каждое слово.
- Я вас выслушал. Теперь будьте так любезны выслушать меня. Я вам не лгал ни по какому поводу. Я не телепат и я вас не читаю. Я эмпат и чувствую эмоции. Я пытаюсь их анализировать, как умею. Я не имею никакого отношения к Розенкройц и я никогда не говорил, что вам прямой путь в их лаборатории. Да, я просматривал воспоминания Джея, касающиеся определенных моментов его жизни. Опять же, не напрямую и не сам - я не умею. Нет, я никогда не относился к нему как к подопытному кролику. И смею полагать, что знаю я Джея очень неплохо и именно как человека. И, кстати, я бы никогда не стал утаивать от него важные факты, как это делали вы в истории с той монахиней. Вы можете думать все, что вам заблагорассудится, но я рассказывал вам исключительно правду о настоящем Джея. У моего друга была информация, что Салли хотят забрать в Розенкройц. Он хотел помешать этому и предложил ей и Джею пожить у нас. Уезжали они с Салли из того дома добровольно и уж точно без погромов. Не сомневаюсь, что информация была верная. Разнесли дом явно позже их отъезда. Кто и зачем - не знаю. Я не знаю, как мне доказать вам, что я говорю правду. Впрочем, после вашего беспочвенного обвинения, что я не держу Джея за человека, я не думаю, что мне есть смысл продолжать разговор.

[.Omega.]

Я все меньше понимаю происходящее. Ну какой смысл человеку из Розенкройц так усиленно отпираться от всего? Чтобы выйти на других экс-Шварц? Но то, чем и где занимается Наги - не тайна. Брэд? Может быть... Неужели он тогда от этой вероятности уходил столь диким способом? Маловероятно. Впрочем, ему это уже все равно. Может ли Никита быть не телепатом? Тоже маловероятно - слишком много совпадений. То, что погром был без участия Фарфарелло - это как раз реально. Там не было следов крови. Было бы странно, если бы эти следы убрали, а вот общий погром - нет. Но вот что совсем странно в реакции Никиты - что он из всех моих высказываний больше всего разозлился на фразу, что он знает Фарфарелло только как подопытного кролика. Уже и психолог из меня совсем никакой стал. Интуиция вяло советует попытаться поверить Никите. Пока я думаю, он подзывает официанта и расплачивается. Быстро сую официанту деньги и нагоняю Никиту. Какое-то время идем молча, потом я решаю заговорить:
- Я не понимаю смысла в твоих действиях. Какого черта ты скрываешь, что тоже телепат?
Никита резко останавливается:
- Повторяю в последний раз. Я. Не. Телепат. И в моих действиях нет никакого смысла. Всем было бы лучше, не предложи я сегодняшней встречи. Так что закончим разговор.
Идем дальше. Не знаю, куда он хочет добраться, но маршрут Никита выбрал странный - не то что бы совсем по кругу, но и далеко не по прямой.
- И куда мы идем?
- Куда идете вы, Алекс, я не знаю. А я - просто гуляю.
Снова идем молча, пока не доходим до одного фонтана. Никита долго разглядывает его, потом кидает мелкую монетку в воду. Турист на выгуле, не иначе.
- Ну так что вы собирались у меня узнать, Никита?
Он долго молчит, глядя на пульсирующую воду фонтана, потом, наконец, говорит нейтральным тоном:
- Я думаю, Джею было бы любопытно узнать, где вы все сейчас и как. Он с вами пытался связаться с год назад, но ответа так и не получил.
- Связь была через Кроуфорда.
- Да. Джей тогда решил, что с вами тремя что-то случилось.
- Наги через полгода после ухода Джея присоединился к Такатори-младшему.
- Ясно. А что случилось с Кроуфордом?
- Погиб. Два года назад.
- Мои соболезнования.
Пожимаю плечами. Я уже принял решение принять его слова за правду, и мне стало от этого значительно легче. Терпеть не могу принимать серьезные решения. Насколько же проще все было про Кроуфорде... Я как-то резко расслабился и меня теперь тянет поговорить об оракуле. Рассказываю о ночи, когда погиб Брэд, пока мы хаотично бродим по центру. Никита внимательно слушает, но его реакция снова кажется мне странной. Рассказ о смерти абсолютно чужого человека обычно воспринимают несколько иначе. А он мрачнеет практически с каждой фразой. Когда я заканчиваю, он выдает:
- Алекс, у меня бывают странные ощущения, которые меня редко обманывают. Когда я сегодня пришел в этот ирландский паб, чувство было, что вы меня здорово удивите. Вы уже успели и удивить, и неприятно ошарашить. И мне думается, это был не последний раз. А вот сейчас, вы рассказываете о вашем оракуле, и меня что-то в этом рассказе настораживает.
- Хотите вернуть мне обвинение во лжи?
Никита снова молчит, на этот раз придирчиво изучая небо, на котором сегодня полная луна. Как в ту ночь.
- Не думаю, что вы говорите неправду. Но что-то в той истории вызывает дежа-вю. Хотя, допускаю, что мне надо просто больше спать и меньше думать. Кстати, мы уже дошли до моего отеля. Завтра я отсюда съеду. Конференция, на которую я приезжал, сегодня закончилась и более длительно пребывание мне не оплатят. Я планирую посмотреть город еще денек, так что придется перебраться в более скоромное место.
Под влиянием сиюминутного порыва предлагаю свою квартиру - в моем кабинете есть диван, который вполне пригоден для сна. Никита удивляется, но быстро принимает предложение. Даю ему адрес и он обещает приехать завтра утром.

Уже по дороге домой думаю, что вел себя как последний кретин. Интуиция слабо возражает.

Не-телепат приезжает ко мне часов в 11 утра, когда я уже успел и проснуться, и позавтракать и даже заткнуть свою совесть парой страниц переведенного текста. В прихожую вместе со мной выходит и мой кот. Выходит и смотрит не мигая на гостя. Поведение Никиты и тут кажется мне не совсем нормальным. Проскальзывает мысль, что он немного не в себе. Может они действительно дружны с нашим берсерком на почве диагнозов?
Никита, увидев кота, делает шаг назад, упирается спиной в дверь и переводит взгляд на меня. Глаза у него при этом абсолютно квадратные. Пару минут он смотрит то на Брэдли, то на меня диким взглядом, а я не могу сообразить, что тут, собственно, не так.
- У тебя аллергия на кошек? - спрашиваю я наконец, машинально переходя на ты.
- Нет, просто крыша немного едет. Примерещилось с недосыпа, наверное, - мотает он головой, постепенно приходя в себя, и нервно смеется - ты Алекс Шольц из Мюнхена и ты странный.
Игнорирую сомнительную шутку. Если уж кто из нас двоих странный, так это сам Никита. Он тем временем отсмеялся.
- Не обращай внимания, со мной бывает. Просто ассоциации. Читать надо меньше, а спать больше. У тебя есть что-нибудь выпить, безалкогольное и холодное? Лезу в холодильник и вспоминаю, что вчера допил последную минералку.
- Только если молоко, - говорю, - хорошее, деревенское, экологически-чистое.
Он опять смотрит на меня нездоровым взглядом и пятится к двери:
- Я лучше сейчас пойду, а то город посмотреть не успею. Ничего, если я часов в 9 вечера вернусь, не помешаю?
Согласно киваю и с облегчением закрываю за ним дверь. Нет, определенно, они с нашим берсерком сдружились в лечебнице. В одной палате лежали.

[.Omega.]

Возвращается он уже в десятом часу, явно довольный туристическим пробегом. Я как раз успел закончить "программу-максимум" по переводам на сегодня и принесенная Никитой бутылка красного сейчас очень кстати. Вечер проходит очень мирно - говорим о книгах и трудностях перевода, вспоминаем замечательный фильм "Lost in translation", я рассказываю пару забавных историй из японского периода, он - студенческие байки. Даже непонятно, почему я на первой встрече так психанул. Сумасшествие заразно?

В первом часу ночи мы расходимся спать, но выспаться не удается. Сплю я чутко, и часа в четыре меня будит шум в кабинете. Натягиваю джинсы и иду туда. Никита мечется во сне по всему дивану. Пытаюсь его разбудить, выходит плохо. Когда же он все-таки просыпается, его тут же буквально сдувает с кровати в другой угол комнаты. И взгляд у него еще более сумасшедший, чем вчера утром. Везет мне на психов.
- Тебе приснился кошмар. Просто сон, - говорю я максимально спокойным тоном.
- Ты-то откуда знаешь? - отвечает он враждебно.
Поднимаю глаза к потолку, считаю до десяти и только тогда отвечаю:
- Я проснулся от шума в кабинете и пришел. Ты метался во сне. Думаю, тебе снилось что-то неприятное.
Никита проводит рукой по лицу и произносит извиняющимся тоном:
- Совсем крыша едет, извини. Знать бы причину. Пойду-ка я в душ, подумаю на тему.

Пока он, хм, думает в душе битых полчаса, я успеваю окончательно проснуться, заварить кофе и дать ранний завтрак коту - Брэдли своего не упустит, если уж я встал раньше обычного, значит, я должен и кормежку дать раньше обычного. Он консерватор, определенно. И чувствует, как я открываю холодильник, из любого угла квартиры. Оракул, да и только...

Когда Никита приходит на кухню, взгляд у него уже нормальный. Но первая же его фраза вызывает желание покрутить пальцем у виска:
- Алекс, а что бы ты стал делать, если бы ты лишился своего Дара?
Он бы еще о смысле жизни меня в пятом часу утра спросил.
- То же что и сейчас, жить.
- То есть, для тебя бы совсем ничего не изменилось?
- Наверное, изменилось бы, но по мелочам, глобально же - нет. Я ведь практически не пользуюсь даром последние года два. Сначала я не хотел рисковать и светиться, а потом выяснилось, что мне и без дара неплохо. Так что я продолжал вести тот же образ жизни, что и сейчас.
- А случись это еще когда ты был в "Шварц"?
Вот настырный. Ведь и так ясно, что тогда ситуация была бы для меня гиблая.
- Наверное, мне бы пришлось уйти из команды. Я там представлял ценность именно как телепат. Серьезных боевых навыков у меня не было, а с бумажной работой и с планированием Брэд и Наги все равно справлялись бы лучше меня. Я стал бы ненужным балластом.
- А Брэд и Наги?
- Брэд... Может, он бы и не указал мне на дверь, но я бы и сам ушел.
- Нет, я имею в виду, а если бы потеряли Дар они?
- Наги пошел бы учиться какой-нибудь технической специальности. Механику он и так знал неплохо. А Брэд - он мог бы податься бы в экономику, а мог и продолжать руководить группой - он был очень хорошим стратегом, вне зависимости от его Дара.
- Спасибо, - кивает Никита задумчиво и замолкает надолго. Брэдли трется о его ногу и запрыгивает на колени. Тот рассеяно чешет кота за ухом:
- Я не знаю, зачем мне все это нужно знать. Порой эта сторона моего дара меня угнетает - знать, что мне надо, но не знать зачем и для чего. Оракул наоборот.
Кот поднимает голову на последнюю фразу, и я поясняю:
- Я назвал купил его как только приехал сюда, пару недель спустя после той ночи. И назвал котенка Брэдом, Брэдли. На Оракула он тоже отзывается. Глупо это, наверное. Но первые месяцы было трудно жить совсем одному. В Японии оставаться я просто не мог. Поехал к Фарфарелло, а там следы погрома. Тогда я поселился здесь, а через пару дней забрел в зоомагазин.
Никита продолжает гладить кота:
- Не глупо. Это даже правильно, наверное. Оракул почти что шаман.
Брэдли тихо мурлычет ему в ответ, и Никита с усмешкой добавляет:
- Так заведено.
Брэдли пускает когти и переворачивается на живот. Мне не хочется ничего комментировать. Заведено - так заведено.

Утро проходит как-то незаметно, а днем у Никиты уже самолет. Он оставляет мне номер своего мобильного и отказывается, чтобы я проводил его в аэропорт. Тем лучше. Я уже устал от него.

[.Omega.]

2. Зима

Прошло почти полгода. Пару раз за это время мне звонил Фарфарелло. Забавно было поговорить с нашим берсерком. Он изменился, это точно. Если ничего не случится, пересечемся этой весной где-нибудь на юге Европы. Думаю, на Пасху будет затишье в работе и у меня, и у Сакуры. Впрочем, у меня и сейчас не самый авральный период - я только что выпустил очередную группу и сдал сегодня последний перевод, что должен был сделать в этом году. До Рождества еще неделя, и я могу лениво начинать готовиться к празднику. Сакура вернется 23-го, и всей подготовкой на этот раз заниматься мне одному. Зато времени навалом. Выхожу из метро в унылую морось мокрого снега. Это называется зима. Натягиваю капюшон и бегу домой, ежась от неласкового декабрьского ветра. Под козырьком моего подъезда кто-то курит. О, точно, мне надо купить свечи для рождественской пирамидки.
- Привет?
- День добрый, - машинально отвечаю я на ходу, собираюсь проскользнуть в подъезд и понимаю, что я слишком хорошо знаю этот голос. Поворачиваюсь, стараясь избегать резких движений - пару лет назад я нимало случайных прохожих напугал своей слишком резкой реакцией, когда обладатель этого голоса мерещился мне в каждом пятом седом мужчине в костюме.
Если это не галлюцинация, он почти не изменился. Только линзы вместо очков. Но не дурацкий монокль, и на том спасибо.
Стою и не знаю, что делать: то ли дать ему по роже, то ли обнять. Так и молчим минут пять, пока из подъезда не выходит мой сосед по этажу - этот маньяк бегает часа по полтора каждый день при любой погоде. Здороваюсь с соседом и придерживаю открытую дверь, не открывая взгляда от Брэда. Мне думается, моргни я сейчас, эта сволочь снова испарится.
- Пустишь? - спрашивает он таким тоном, словно действительно считает реальным, что я могу его не пустить.
Молча киваю и тут же шагаю первым в открытую дверь. Я не хочу, чтобы Оракул заметил, что у меня чуть не заслезились глаза. Чертов декабрьский ветер.

Входим ко мне в квартиру. Я вешаю наши мокрые куртки на вешалку. Оракул тем временем оглядывает помещение. Он в шерстяных брюках и дорогом вязаном свитере, но даже в этой одежде кажется, что он застегнут на все пуговицы костюма-тройки.
- Неплохая квартира, - нарушает он паузу.
- Да, главное близко от метро.
О чем говорить с Брэдом, я не знаю. Спрашивать его, почему он тогда так странно исчез, почему появился только сейчас, спустя два с половиной года? И почему появился... Я рад, что Брэд жив, но я не хочу прежней жизни. Я хочу нормальное, занудно-обывательское Рождество с Сакурой, хочу поехать в Пасхальные праздники куда-нибудь на юг и встретиться там с Фарфарелло. Я хочу перевести ту книгу, что выпросил пару часов назад у издателя. Я хочу продолжать вести языковые группы в институте и не хочу снова этих игр со смертью.
- Если ты не рад моему приходу, я могу уйти, - возвращает меня к реальности голос Брэда, - думаю, это было ошибкой, приехать сюда.
С удивлением понимаю, что Оракул не шутит, что он действительно не уверен, стоило ли ему приезжать ко мне.
- Я рад, что ты жив, - выдавливаю наконец я, - у тебя сейчас все в порядке?
- В абсолютном порядке,- произносит он холодно, словно я ляпнул что-то глупое. Ну да, как у Оракула что-то может быть не в порядке.
- Ну, я рад... - тяну в ответ и не знаю, что бы еще добавить. Достаю два бокала и открываю бутылку красного вина. Протягиваю бокал Брэду. Он ставит его обратно на столик.
- Я выпью после.
Мне становится не по себе. Если уж Оракул начал разговор в таком духе, разговор обещает быть не только серьезным, но и неприятным. Тоже отставляю свой бокал.
- Шульдих, если начистоту, я не собирался приезжать к тебе.
Хорошее начало, ничего не скажешь.

[.Omega.]

- Понимаешь, Шульдих, я считаю, что мертвецов надо оставлять их могилам, что не стоит переделывать то, что уже сложилось и устаканилось. У тебя своя жизнь здесь, в Германии, у меня своя - в Америке. Все вернулось на круги своя и это правильно.
Так, выходит Оракул не планирует воссоздание "Шварц". Или не планировал до поры?
- Спасибо, что не перебиваешь, Шульдих. Я постараюсь рассказывать по порядку.
Молча киваю, беру свой бокал и залпом отпиваю половину - у меня резко пересыхает в горле, когда я вспоминаю, какой разговор мне все это напоминает. Разговор об Эсцет, когда Брэд хотел узнать, с ним я или против него. Пожалуй, это был единственный раз, когда Оракул был так напряжен во время беседы со мной.
Брэд наблюдает за мной с предельно серьезным лицом. Берет свой бокал, делает маленький глоток.
- У меня были разные видения о той ночи, Шульдих. Причем начались они за несколько лет до нее. Такое бывает редко, только когда речь идет о действительно знаковых, поворотных моментах. У меня - только об этой ночи и о бое на маяке. А возможных вариантов было, по большому счету, два. Первый и самый неприятный - мы отказываемся от поездки в замок и теряем фору, которую давало нам место и время. Финал - клоны бы нас уничтожили. Всех троих. И тебя, и Наги, и меня. Через пару дней или через месяцев, но уничтожили бы. Тупиковая ветвь. Если же мы решаем вступить в игру... Я знал, что при любом раскладе тебе понадобятся определенные навыки боя и огнеупорный гель. И что ты и Наги почти со стопроцентной вероятностью выйдете из этой заварушки живым и здоровым. И что при любом раскладе у меня очень хорошие шансы победить Бергера, но очень плохие шансы сохранить при этом Дар в полном объеме, шансы банально выжить - немногим лучше.
Брэд делает еще глоток и ставит свой бокал обратно на столик. Допиваю содержимое своего бокала, совсем не чувствуя вкуса.
- Так вот, Шульдих, выбор был иллюзорным. С тобой все было предельно ясно. Для меня же выходило, что победив Бергера, я буду просто не в состоянии выбраться из здания.
- Какого черта, Брэд! - не выдерживаю я. - Неужели Наги был прав, и твоя чертова гордость не дала тебе попросить помощи ни у него, ни у меня!
Наливаю себе еще вина и тут же выпиваю. Брэд слегка усмехается:
- Шульдих, дело даже не в гордости. Хотя и в ней тоже. Ты бы меня не вытащил оттуда, по всем раскладам нас бы обоих накрыло обломками, и увернуться мы бы не смогли. Наги тоже не смог бы помочь, я считал... Все вероятности, что попроси я у вас помощи, даже сделай я это заранее, выходили неутешительными. Но даже если бы мы понадеялись на тот жалкий процент удачи... Я просто не мог рисковать вами обоими ради _такого_ будущего.

Пью третий бокал и снова не знаю, что сказать, кроме "Какого черта, Брэд!". Кажется, надо открыть еще одну бутылку. Оракул медленно допивает свой бокал и выливает в него остатки вина из бутылки. Приношу с кухни еще две - чтоб с запасом.
- Лет 5 назад, - продолжает Брэд, - когда мы разделались с Эсцет и решили разойтись на пару месяцев на всякий пожарный, я поехал в Америку и столкнулся там с одним человеком. Я обедал в каком-то ресторанчике, который был переполнен, и он спросил, свободно ли второе место за столиком. Я собирался уже вскоре уйти, поэтому не возражал, тем более типаж был прелюбопытный - очень высокий, тонкокостный, с правильными чертами лица. Вьющиеся рыжие волосы, постоянно падающие на лицо. Не смейся, Шульдих. У него с тобой ничего общего. Я бы даже сказал, вы диаметрально разные типажи, несмотря на некоторые общие черты. У тебя волосы ярко-рыжие, огненные, у него - темно-медного оттенка. Ты просто не мог справиться со всей свой гривой, он же как бы закрывал ими лицо. А лицо у него интересное - слишком правильное, даже какое-то неживое. Не лицо, а маска. Так вот, он сел за столик и меня накрыло видение, из которого я понял, что он заведует какой-то частной глазной клиникой и что какой-то псих подложил бомбу в его машину, что припаркована у клиники. Вечером медноволосый сядет за руль, заведет машину и взлетит на воздух. Странное видение, учитывая, что он мне никто, что я и не задумывался о его будущем. Я привык доверять своему Дару. Раз уж было видение, Дар меня о чем-то предупреждает, значит эта информация мне необходима. В общем, я пошел против всех своих принципов и предупредил медноволосого напрямую. Он не удивился, не стал крутить пальцем у виска, а просто позвонил в полицию и сказал, что ему сейчас позвонил некто и предупредил, что в его машине бомба. Бомбу обезвредили. Рокки, так представился этот человек, не был паранормом, но был в курсе базовых понятий и относился к подобным вещам очень серьезно. У него была очень располагающая манера общения и я с удовольствием принял приглашение погостить у него пару недель. Дар подсказывал, что время будет проведено приятно и что Рокки для меня безопасен. Или даже потенциально полезен. Пока я у него гостил, Рокки пару раз заводил разговор о том, кто я и как использую свой Дар, что я собираюсь делать. А накануне моего отъезда он спросил напрямую, имею ли я какое-нибудь отношение к "истории на маяке". Дар молчал и я доверился интуиции - не стал скрывать свою причастность к уничтожению Эсцет. Когда я сейчас об этом думаю, мое поведение кажется мне как минимум бредовым. Тогда же все было для меня логично и просто. Рокки очень спокойно отреагировал на мой ответ, словно просто получил вежливое подтверждение своим мыслям. А когда я уже уезжал, он дал мне какую-то цепочку, сказав, что это портключ, который может перебросить меня в дом его друзей из практически любой точки земного шара. Я тогда вежливо поблагодарил за подарок, хотя больше всего мне хотелось покрутить пальцем у виска - в Розенкройц нам не раз говорили, что подобных предметов в природе не существует.

[.Omega.]

Брэд делает паузу, и я замечаю, что его бокал тоже опустел. Открываю вторую бутылку, наполняю бокалы.
- Значит, она все-таки вертится... портключи существуют?
- Существуют, Шульдих, еще как существуют. Только чтобы активировать большинство из них и использовать на приличное расстояние, нужно воспользоваться своей же энергией. Именно поэтому, когда я пытался увидеть свое будущее после его использования, я вообще ничего не видел - Дар отказывался работать с инородной энергией. Но это был хоть какой-то шанс для меня.
- Но почему ты так никого из нас и не предупредил, Брэд чертов Кроуфорд?! Если ты так о нас пекся, какого черта ты нас не предупредил о своих планах?! - я непроизвольно повышаю голос.
Брэд крутит свой бокал и разглядывает игру света в вине. Подождав, пока я остыну, он поясняет:
- Шульдих, я бы все равно потерял там свой Дар. Наги уже пошел своим путем, а команда из телепата и пророка, потерявшего дар - это уже не "Шварц". Я был бы вам не нужен. Брэд Кроуфорд, Оракул, погиб под обломками замка, такая уж у него судьба. У меня же нет никаких паранормальных способностей.

У меня плохо укладывается в голове, что Кроуфорд больше не Оракул. Как-то это не вяжется с привычной картиной мира. Но... Какая мне, в сущности, разница, есть ли у Кроуфорда паранормальные способности? Брэд есть Брэд. И я очень рад, что эта сволочь не только выбралась живой из рушащегося замка, но и соизволила приехать ко мне, хотя бы спустя два с половиной года. Кстати, а почему только сейчас?

- Брэд, почему ты раньше не дал никакого знака, что жив?..
- ... Я же уже говорил, что я не собирался приезжать к тебе, - втолковывает Брэд привычным тоном, чуть свысока.
- Как это?
- Что "как"? Я с этого начал.
- Как это, не собирался приезжать.
- Очень просто, Шульдих, очень просто. Ты телепат, я - экс-пророк. Какой смысл?

Очень хочется спросить, какой смысл теперь. Но этот вопрос был бы еще глупее, чем риторический вопрос Брэда.

- Шульдих, когда я через пару дней окончательно пришел в себя после использования портключа, я понял, что Дар действительно пропал и что мне надо начинать жить заново, надеясь только на свои обычные, не паранормальные способности. У меня в Америке были заготовлены на всякий случай и документы, и немного денег. Так что вот уже как два с лишним года я живу себе почти нормальной жизнью.

- Почти?

- Я встретился тогда с Рокки, чтобы поблагодарить его за подарок. Объяснил ему ситуацию. Он попросил меня иногда давать что-то вроде частных лекций некоторым его друзьям - по теории паранормальности с тех точек зрения, что нам преподавали в Розенкройц. Теоретик я до сих пор неплохой... А пару месяцев назад Рокки попросил меня подучить одного его приятеля-эмпата. Эмпат оказался сообразительным, въедливым и очень упрямым. Половину времени мы потратили не на теорию паранормальности, а на споры об этике. Этот парень мне все извилины заплел.

Кроуфорд слегка хмурится, и я начинаю догадываться, с каким именно эмпатом ему пришлось иметь дело. Кроуфорд подливает себе еще вина. Надо бы открыть третью бутылку, но для этого требуется вспомнить, куда я сунул штопор. Хороший же мы взяли темп...

- Кстати, Шульдих, я забыл представиться. Брэндон Мэлтон, маклер средней руки, штат Калифорния. Для своих - просто Брэд.
Он салютует мне бокалом и усмехается, но я чувствую, что ему не смешно, что Брэд сейчас еще более напряжен, чем в самом начале разговора. Улыбаюсь в ответ, стараясь выглядеть естественно:
- Александр Шольц, германист и японист в одном флаконе, переводчик и препод в Гёте-институте. Для своих - просто Алекс.
Нарочито-театрально протягиваю Брэду руку для приветственного пожатия. Он крепко пожимает мне руку и снова салютует бокалом:
- Что ж, Алекс, за знакомство!
- За знакомство, Брэд!..

(fin)

[Arli_n_di]

Наверное это тот редкий случай, когда история стоило закончить гибелью главного героя. Несмотря на то, что написано превосходно.

[Гость]

*мое сердце остановилось. И отнюдь не от радости. От горя. Шиппер страдать-страдать Т_Т*