Не будите во мне кролика: проснусь и заебу.
Подарок для Izzzida
Название: Король и его королевство
Автор: North (aka Frizzz)
Рейтинг: PG-15
Жанр: Romance
Бета Sever
Условие: красивая зима, веселая бесшабашность, чуть сумасшествия и опасности для остроты ощущений, флирт с Судьбой, любовь и секс на двоих. И хэппи энд просто обязателен!
С праздником, Izzzida!
- Да чтоб вас всех!
Ругань телепата слышна даже из коридора, где я стою, разглядывая одну из стен, превращенную в аквариум. Задумчивая тварь весьма странного вида: полосатая, в иглах, точно дикобраз, - смотрит на меня с другой стороны стекла, лениво шевеля колючими плавниками, потом не торопясь удаляется в заросли водорослей... Очевидно, что я ей не нравлюсь, а уж она мне и подавно. Интересно, она ядовитая? Если постучать дулом по стеклу, то получается низкий прозрачный звук, а стая мелких рыбешек, которые держатся вместе, точно приклеенные, распадается на мелкие отдельные фрагменты. Забавно, может, завести себе такой?
Шульдих появляется в дверях, что-то пихая в карман пиджака. Хотелось бы надеяться, что там диск с дешифратором паролей, именно то, за чем мы и приходили сюда.
- Закончил? Пошли отсюда, – вялый взмах рукой в кожаной перчатке в сторону кабинета. - Автоответчик не забыл включить? Лишние неприятности ни к чему.
Накаркал. Я поворачиваюсь и успеваю отследить видение. Один все-таки жив. Вот придурок. Не нужно тыкать в меня пистолетом. Звук выстрела похож на хлопок, пуля отбрасывает охранника, так некстати воскресшего, назад в холл. И больше он не шевелится. Звука падающего тела почти не слышно, его заглушает толстый ковер. А если бы он очнулся уже после того, как мы ушли? Мне остается только пожать плечами и оглянуться. Теперь у меня болит голова. Затылок ломит от накатившего густой и пряной волной запоздалого страха. Опираясь плечом на шершавую стену, стараюсь справиться с подступившей к горлу тошнотой. Перед глазами на панели управления охранной системой дома начинает мигать красный диод.
- Тридцать секунд, чтобы выбраться. Сейчас включится сигнализация.
Телепат молча прикрывает за собой дверь. В широко распахнутых глазах отражение моих собственных страхов. Мне остается только пожать плечами, ведь ничего непоправимого не случилось? До машины мы бежим бегом, давая выход нерастраченному адреналину и негласно соревнуясь, кто быстрее.
Уф. Едва не кончилось мое королевство.
* * *
- Почему мы едем обратно? – голос у Шульдиха злой, не просто встревоженный или недовольный, а именно злой. Он повторяет вопрос, четко выговаривая каждое слово: – Почему мы возвращаемся?
Я пытаюсь что-то сказать, я обещал ему не молчать, если что-то увижу, но вместо слов только хриплю и кашляю. Кондиционированный воздух сильно сушит голосовые связки, к тому же десять минут назад я бежал. Перед носом мелькают задние стоп-сигналы какой-то припозднившейся фуры, переключив скорость, я обгоняю ее и снова поворачиваю голову к телепату. Не дождавшись ответа, он больше не смотрит в мою сторону, предпочитая уделять внимание стволам деревьев, мелькающим на обочине в свете фар. В машине воцаряется напряженная тишина, только магнитола невнятно шипит. Здесь, в горах, несмотря на обилие радиовышек, на редкость плохая связь. Наконец мне удается сглотнуть и выговорить:
- Ехать в том направлении неразумно.
Перепады его настроения привычны так же, как смена дня и ночи. Вот и сейчас беззаботное фырканье не содержит и тени недовольства.
- Да брось ты! Сейчас рождество, все копы празднуют.
- Не все. Но дело не в этом, угрозы как таковой нет. Перестраховка. – Я надеюсь, что он мне верит. Угрозы и правда нет. Просто мне не хочется сегодня возвращаться в Берн с его осенней слякотью и серым небом, удушливым, как пуховая перина заботливой бюргерши. Здесь хотя бы снег и деревья вместо каменных стен и тумана, наползающего с залива. Надеюсь, он это оценит.
- У меня были планы на это Рождество, – гораздо дружелюбнее ворчит он и распрямляет колени, упираясь ногами в пол, потягивается, подобно дикому зверю, отряхиваясь от сна, и вновь неподвижно застывает, глядя прямо перед собой.
- Осуществишь свои планы здесь. Уверен, ты не пожалеешь, что мы остались, – с моей стороны звучит почти как извинение.
- Тебе же хуже. Надеюсь, что ты знаешь дорогу, не хочется ночевать в машине.
- Сейчас будет спуск в долину, там - городок, остановимся в мотеле или пансионате, здесь их полно.
- Сейчас каникулы, все забито.
- А ты на что? – я снова бросаю извиняющийся короткий взгляд прежде, чем задать следующий вопрос как можно мягче: - Голова не болит?
- Нет, но еще не вечер.
Да, до вечера еще далеко, хотя бы уже потому, что через несколько часов начнет светать. Надеюсь, что наш сегодняшний заказ обнаружат через двое-трое суток, как раз после праздника, когда прислуга вернется в шале. Нет повода думать, что нас как-то можно связать со смертью топ-менеджера швейцарского банка, к примеру, у меня даже есть в нем счет. Но обратно в город так не хочется, да и затеряться среди туристов местного горнолыжного курорта гораздо проще, чем улепетывать со всех ног с места преступления, рискуя привлечь внимание полиции.
Перед огромным рекламным щитом «Добро пожаловать в Свазиленд», изображающим краснощекую пастушку в летнем наряде в обнимку со снеговиком, я сбрасываю скорость и сворачиваю на ярко освещенную улицу, высматривая местечко поприличнее. Я, конечно, устал, но жить абы где ближайшие три дня мне не хочется. Наконец подходящая гостиница найдена. Это, безусловно, не «Четыре сезона» или «Плаза», но тоже ничего.
- Выходи, приехали.
Моя фраза лишняя. Услужливый швейцар уже распахнул дверцу машины с его стороны. Не обратив на него ни малейшего внимания, Шульдих шагает во вращающуюся стеклянную дверь и идет сквозь вестибюль к стойке администратора. Я смотрю на него сквозь толстое стекло. В куртке нараспашку и простой водолазке, такой далекий сейчас. Наверное, ему гораздо больше пошла бы корона, а не привычный лоскут ткани, удерживающий волосы от попадания в глаза. Некоронованный король моего королевства. Жаль, я не телепат, интересно, что думает о нем портье?
Молодой служащий за стойкой трет усталые глаза, улыбка на его лице выглядит неправдоподобно широкой. Он открывает рот, чтобы произнести дежурную фразу об отсутствии мест, но Шульдих уже вторгся в его разум. Словно в замедленной съемке, администратор несколько раз открывает и закрывает рот, потом замирает на некоторое время, словно пытается что-то вспомнить, и начинает щелкать клавишами терминала, попутно делая запись в журнале регистрации, и на стойку ложатся две анкеты. Даже документы не спросил. Шульдих хмыкает и отходит в сторону, показывая, что на этом его работа закончена, предоставляя дальше разбираться мне. Заполнив бумаги, я протягиваю портье карту банка, того самого, что сегодня лишился управляющего. Я не специально, ирония судьбы.
Номер не люкс, но, судя по сумме, указанной в счете, достаточно приличный. Коридорный несет наши сумки, мы молча идем за ним. Дверь номера белая, обведена голубым кантом, позолота на бронзовой ручке стерлась, а может, это сделано специально, для эффекта старения. Гостиная меньше, чем я ожидал. Плотные шторы задернуты, интересно будет взглянуть, какой вид открывается из окна. Коридорный сдвигает панель, укладывает сумки в нишу и замирает у двери стойким оловянным солдатиком. Я не тороплюсь его отпускать, хочу сперва оглядеться.
Посередине комнаты, на столе, красуется ваза с цветами. Полынный запах хризантем и более тонкий аромат роз приятно щекочут ноздри. Хорошо, что обошлось без лилий, а то Шульдих устроил бы скандал. Телепат сбрасывает куртку на диван и проходит в спальню, предлагая с коридорным тоже разобраться мне самому. Я протягиваю чаевые; спрятав банкноту в рукав и пожелав нам приятного отдыха, он удаляется. Я вешаю с обратной стороны двери табличку «Не беспокоить» и запираю номер. Из-за двери, за которой скрылся Шульдих, раздается истерический смешок и возглас:
- Черт побери! Что это такое?
Я подхожу и заглядываю в проем. Две узкие кровати по разным сторонам комнаты и обои с кантом в веселый цветочек. Теперь понятен настороженный взгляд коридорного, брошенный на нас, когда он принимал ключ у администратора.
- Это семейный номер, Шульдих. Детская комната, – я ослабляю узел галстука и расстегиваю пиджак.
- А мы семья? - он презрительно хмыкает.
- Не ерничай. – Лучше сменить эту скользкую тему. - Иди в комнату рядом. Там должна быть еще спальня.
- Хоть бы раз сказал «да»…
Я пожимаю плечами - его не переспорить. Смерив меня непонятным взглядом, выходя, он намеренно толкает меня плечом, показывая, что всегда готов от слов перейти к действиям. Соседняя дверь жалобно всхлипывает, когда Шульдих ее распахивает. Как и предполагалось, там обычная двуспальная кровать. Пока Шульдих укладывается, ухожу в гостиную - взглянуть в окно. Вид не то чтобы сказочный, но вполне сносный. Здесь всего лишь третий этаж, из-за близко стоящих домов улица видна не полностью, только темные окна напротив да заснеженные перила балконов. И узкая полоска света на востоке над крышами.
В спальне Шульдих уже забрался под одеяло, еще не спит, скорее в полудреме следит за моими метаниями по комнате. Я так и знал - он лег не с той стороны кровати, следовало ожидать от него такой мести, ведь знает же, что мне не нравится, когда он с другой стороны. Я раздеваюсь, прохожу пару раз по комнате, надеясь, что он подвинется и даст мне лечь на моё место. Он плотно зажмуривает глаза и старается не улыбаться. Жулик и узурпатор. Нам быть тут еще два дня, надеюсь, до крупных пакостей друг другу мы не докатимся. Опускаюсь на пол перед кроватью, жесткий ворс ковра холодит и царапает кожу коленей, аккуратно просовываю руки под одеяло и стараюсь добраться до ребер, самого чувствительного места. Он хихикает, извивается, и мне удается сдвинуть его так, чтобы было немного места, куда я могу лечь, чем я и пользуюсь. Он еще сопротивляется, но скорее для видимости. После пары минут возни он сдается и уступает мне часть завоеванной территории, теперь я не рискую во сне грохнуться на пол, потому что край слишком близко. Воздух прохладный, но под одеялом тепло и уютно, ноги согрелись, и теперь нас неумолимо клонит в сон. Он еще некоторое время ворочается, устраиваясь поудобнее, а потом затихает под боком, и меня убаюкивает уже его ровное дыхание. Никто не в праве свергнуть меня, а места на троне хватит нам обоим.
* * *
Яркий свет пробивается сквозь плотно сомкнутые веки, отворачиваюсь, прячу лицо в подушку. Давно пора вставать, а я все еще нежусь в кровати. Мне слишком уютно, чтобы прежде времени разрушать это приятное ощущение. Было бы еще лучше, если бы я мог поделиться им с Шульдихом. Пытаюсь подтянуть его поближе к себе, но рука находит только пустоту. Почти со стоном выбираюсь из кровати и бреду в гостиную. Шторы по-прежнему плотно задернуты, а на столе поднос, прикрытый салфеткой, на нем кофейник, тосты, джем и фрукты, то, что осталось от завтрака на двоих. Какая трогательная забота, а сам-то где шляется? Кусочек апельсина слишком кислый на мой вкус, а кофе совсем остыл. Гордо подняв голову, удаляюсь в ванную.
Через пятнадцать минут передо мной стоит точно такой же поднос, но с одним маленьким отличием - количество еды рассчитано на одну персону. У меня есть немного времени поразмыслить о том, куда делся мой непоседливый подданный и стоит пойти его искать прямо сейчас или занять себя чем-то более продуктивным. От выбора из двух зол меня спасает появление растрепанного телепата с невнятным свертком в руках.
- Ты все еще не готов? Брось это…
- Это мой завтрак, и он оплачен.
- Уже два, между прочим… - Шульдих скрывается за дверью, оставляет там сверток и выходит вместе с моей курткой. – Обедать пора. Где ты его раздобыл?
- Не только ты бываешь убедителен, – надеюсь, это не будет воспринято им как оскорбление. - Мы легли почти утром. Мы куда-то торопимся?
Я все еще сижу и делаю вид, что вставать не собираюсь. Это мелко, но проснуться одному гораздо хуже, нежели сделать это в его компании. Даже если у него были причины встать пораньше. Терпеть не могу сюрпризы, особенно те, к которым не успеваю подготовиться. Вопросительно смотрю на него.
- Ты можешь хотя бы сегодня не командовать?
Обожаю ответы вопросом на вопрос. Так и хочется сказать какую-нибудь колкость, но вовремя вспоминаю, что не собирался превращать пребывание здесь в выяснение отношений. Встаю, чтобы забрать куртку. От волос Шульдиха пахнет морозом и снегом. Он терпеливо выносит первый поцелуй, но как только я пытаюсь притянуть его ближе, тут же выворачиваясь из моих объятий, отступает к двери. – Ну?
- Хорошо, командир. – Я поднимаю вверх обе ладони в примиряющем жесте. – Может быть, поделишься со мной своими планами?
- Обязательно. Пошли.
Двери лифта закрываются за нами с глухим стуком, будто двери склепа в семейную усыпальницу, которые кто-то по безумной прихоти сделал зеркальными. По спине бегут мурашки от такого сравнения, добавляя смутной уверенности в том, что меня втягивают во что-то, о чем я впоследствии пожалею и весьма сильно. Но отступать поздно.
На улице чудовищно яркое солнце и неправдоподобно чистый, ослепительно белый снег. Даже фотохромные линзы очков, смягчившие световой удар, не позволяют смотреть на мир широко открытыми глазами. Через несколько секунд глаза привыкают, и мир уже не кажется одним ярким цветным пятном. Шульдих нетерпеливо тянет меня за рукав дальше по улице и, пройдя пару кварталов, буквально вталкивает в дверь какого-то магазина.
- Вот. - Он демонстрирует меня, словно манекен, невысокой улыбчивой девице. Та кивает и, не прекращая улыбаться, скрывается в подсобке. Я оглядываюсь. Магазин не велик, но все стенки завешаны товарами, хотя бы мало-мальски относящимися к спорту. Одежда и обувь, тренажеры, гантели, спортивные сумки, боксерские перчатки, но больше всего выбор лыж и предметов, помогающих в их использовании. Шульдих игнорирует мой вопросительный взгляд. С чего ему вдруг взбрело в голову покататься на лыжах? Я сам на них не стоял уже лет десять. И не уверен, что он вообще стоял на них когда-нибудь.
Девица возвращается с ворохом разноцветных тряпок. И тут мое внимание привлекают цены. Я уже собираюсь разразиться протестующей речью, когда Шульдих осаживает меня.
- Это прокат. Одевайся. Ты же не боишься? Будет здорово.
Чувствуя себя как минимум неловко, натягиваю костюм и ботинки. Может быть, он прав? И будет здорово. С удивлением замечаю, что расплачивается телепат своей картой. С залогом тоже договаривается сам. Адреналин уже начинает проникать в кровь. Не думал, что так легко покупаюсь на «слабо». А может быть, все дело в том, с кем спорить?
До подъемника мы добираемся не быстро - все-таки ходить в лыжных ботинках не очень-то удобно. И если бы вокруг не было точно таких же ненормальных с лыжами и палками, пожалуй, я бы чувствовал себя достаточно неловко. Несмотря на достаточно поздний час, предположительно, скоро начнет темнеть, народу на трассе не уменьшается. Видимо, каждый из этих сумасшедших готов кататься до тех пор, пока его не прогонят инструкторы. Открытый подъемник подхватывает и несет нас вверх. Надеюсь, Шульдих с умом выбрал трассу, потому что излишне сложная может доставить некоторые проблемы.
Но все забывается, едва мы сходим на «твердую» землю. Снег, горы насколько хватает глаз и разреженный воздух. Безупречно синее небо через темные очки выглядит слегка лиловым, неземным, солнце ласкает кожу, не обжигая, домики в долине похожи на игрушечные. Это и есть Вершина мира? Наверное, это от недостатка кислорода в голову приходят такие дурацкие мысли. Смотрю под ноги. Лыжня достаточно прилично укатана, впереди никого нет, остальные отправились выше. Двигаюсь к началу спуска. Что же, маршрут известен. Шульдих, ухмыляясь, встает рядом и поправляет очки.
- Ну что, поехали?
И мы несемся наперегонки вниз. Это ощущение приподнятости духа, не потому что я все могу купить, а потому что он рядом. Обалденное ощущение. Я – король мира. И это правда, черт возьми. А еще я его король, нет, император! Дальше я придумать не успеваю, потому что мой пыл охлаждает попавшийся на пути сугроб. Отвернуть я не успел, не справился, так сказать, с управлением. Зато я в нем не один. Рядом смеется Шульдих, его волосы намокли от растаявшего снега, и одна из прядей прилипла к щеке. Фыркая, он смахивает ее. Наверное, это и есть счастье. Я - не один.
Помогая или, скорее, мешая друг другу (как посмотреть), мы выбираемся из сугроба и продолжаем спуск. Внизу все кажется немного нереальным, даже сказочным: рядом небо, солнце, снег, а тусклый город с его проблемами далеко-далеко. Не в моем королевстве, а почти на другой планете. А губы, мягкие и сладкие, близко, такие вежливые, что мне почти не приходится упрашивать. И я пью жизнь с этих губ, я царствую в его сознании. Я – король его мира. И это мое по праву.
* * *
Вечерний город уютен. После дня, проведенного на улице, хочется спать. Но у телепата словно пружина внутри. После обеда в ресторане отеля он предлагает пойти прогуляться. Против ожидания, на улице совсем не холодно. Ласковый, сливочный свет фонарей, деревья, обвешанные мириадами лампочек, разноцветные гирлянды в окнах, а главное - всеобщая эйфория. Телепат практически купается в ее вязком сиропе, и в кои-то веки я не против избыточного количества сладкого. У нас вся ночь впереди, нам некуда торопиться. Шульдихом забыт его дежурный подарок, оставленный скучать на моем столе в Берне, и неизвестный сверток в спальне номера, а я и не планировал ему дарить что-то, кроме того, что он получает сейчас. Я собирался купить что-нибудь там, куда нас занесет. Даже если просто бродить в толпе, без цели, не выбирая, куда зайти, я уверен, что в какой-нибудь лавке мне обязательно попадется что-то неподдельное и такое настоящее, что рука сама потянется к кошельку. А еще приятнее всего гадать, глядя на любую вещь, выставленную в витрине или замеченную на переносном лотке: что если прямо сейчас купить и подарить, ему понравится? Или безделушка не стоит моего внимания?
В любом случае, пока я не купил ничего. Это, может быть, и эгоистично с моей стороны, но, глядя на лихорадочный румянец на его щеках, думаю, что с основным подарком я угадал. Он нетерпеливо крутит головой. Ему хочется бежать по разным улицам одновременно и быть сразу в нескольких местах. Кажется, что его интересует все. В первую очередь хор ряженых, выстроившийся под рождественским деревом. Мы подходим ближе, и я предвижу, что у двоих из подростков в одинаковых смешных колпаках сегодня будет первый раз, когда они попробуют спиртное, и следующее утро станет для них не лучшим, а сутулая женщина – солист с лошадиным лицом… Я не успеваю осмыслить, что увидел насчет нее, как Шульдих тянет меня дальше, туда, где слышны завывание волынки и громкий смех, похоже, что там развлекает публику бродячий цирк или что-то вроде того, но и здесь мы долго не задерживаемся. Потому что внимание телепата привлекает механический аттракцион в виде предсказательницы судеб. Кукла, наряженная цыганкой, заключена в стеклянный короб, и почему-то мне обидна надпись из лампочек у нее над головой: «Оракул». Морщинистое восковое лицо для создания максимально устрашающего эффекта подсвечено зеленым светом из скрытого источника, отчего глаза под густыми бровями кажутся провалами, а крючковатый нос бросает черную тень на тонкие губы. Черные космы, призванные изображать волосы, стягивает яркий платок, оттеняющий тускло поблескивающее монисто на несоразмерно большой груди. Не самое соблазнительное зрелище, но чем-то она привлекла внимание телепата, и он, не раздумывая, направляется в ее сторону. Я стою.
Шульдих оглядывается, почувствовав мое недоумение. Но в его руках уже горсть мелочи, и, против обыкновения, он дожидается своей очереди, чтобы кинуть в поцарапанную щель несколько мелких монет, и берет карточку с предсказанием. Он немного хмурится, читая, но когда я тяну руку к карточке, отрицательно качает головой и прячет прямоугольник плотной бумаги в карман брюк. А потом неуверенно смотрит на меня и кивает на автомат. Свет внутри короба погас, и цыганка выглядит почти естественно, словно сгорбившаяся усталая женщина. Загадочность угасла вместе с зеленой лампочкой, растаяла, распрямилась одновременно с внутренней пружиной, поддерживающей в ней подобие жизни. Пряди кукольных волос почти седы в свете фонаря. На миг мне кажется, что она поглядывает на меня из-под опущенных век, словно прикидывает, решусь я или нет получить предсказание. Я отступаю. Она мне не нравится, эта старая ведьма. Не хочу, не готов, не верю. Что она может знать о нас? Кто-то другой занимает место перед машиной, и издевкой вспыхивает собранное из лампочек слово «Оракул», и на губах фальшивой цыганки опять возникает дьявольская усмешка.
Шульдих обнимает меня за плечи и тянет прочь, через толпу бездумно веселящихся людей, мимо ярких огней в тишину заснеженных переулков. Молча мы добираемся до гостиницы и поднимаемся в номер. В его глухой и теплой тишине не слышен шум гуляющей толпы. Я совершенно забыл о перчатках, и сейчас замерзшие кисти напоминают о себе жалящей болью. Мне кажется, что они ледяные и уже никогда не нагреются, тогда Шульдих берет их и греет в своих. Его присутствие так мучительно близко, и мне больно уже не от того, что ноют руки, а потому, что я боюсь, прикоснувшись, обжечь его холодом. Я глажу теплые плечи, стараясь не задевать шею, да вообще открытые участки кожи. Мне становится неловко за то, что я боюсь причинить ему боль.
Мы кружим по комнате, как будто танцуя под мелодию, слышимую только нами. И холод отступает, испугавшись того, что загорается внутри, и это сильнее меня, сильнее моего страха. У меня нет причин не верить в свою сегодняшнюю мантру: «Я – король мира. Его король».
* * *
А потом было хорошо. Так, как не было уже давно. Я не стеснялся быть нежным или быть понятым неправильно. Я просто был, плыл в этой тишине и теплоте, над своим собственным миром. Я создавал законы для своего королевства, выносил приговоры их нарушителям, нарушал их сам, казнил, миловал, искупал грехи и был прощен не единожды. За высокими дверями, обведенными голубым кантом, до тех пор, пока не придет время взяться за потертую бронзовую ручку, чтобы закрыть их за собой с другой стороны.
Этим утром я опять не спешу выбраться из кровати. Есть повод поваляться подольше, крепче прижимая к себе расслабленное, податливое тело. Наверное, мое удовольствие слишком очевидно, потому что вызывает не подколки с его стороны, призванные, как правило, привлечь мое внимание, а почти неразличимый вздох удовольствия.
Завтрак тот же самый, только с той разницей, что вместо апельсинов подали консервированные персики, но в целом меню не изменилось.
- Чем тебе так не понравилась эта старая перечница?
Понятно, что он имеет в виду.
- Ты выглядел так, словно был готов разрядить в нее всю обойму.
Возможно, так и было, но о пистолете в тот момент я не думал. Да и не было его у меня с собой.
- Это просто механический ящик. Он не способен ни на что серьезное. – Шульдих сплетает свои пальцы с моими. Они теплые, нагреты чашкой с чаем. Иррациональный приступ заботливости подтверждают и его следующие слова: – В отличие от некоторых…
Льстивый хитрец. Но короля играет свита, не так ли?
- Ничего. Просто не понравилась и все. Ты выкинул предсказание?
- Держи.
Он сует предсказание в мою руку. На коричневом прямоугольнике дешевого картона выбиты черные буквы: «А король-то голый». Очень смешно. С кислой миной я возвращаю ему карточку, и он тут же засовывает ее в карман.
- Оставишь на память?
- Угу. Она мне нравится
- Шульдих, ну у этой фразы не совсем приятный смысл, – я пытаюсь хоть как-то прийти в себя от дурацкого, я уверен, совпадения.
- Мне некогда было разбираться в смыслах. Знаешь, в тот момент я очень живо представил тебя голым.
Святая простота. Почему-то мне так хорошо от этой фразы. Но он не дает мне сосредоточиться на моих ощущениях.
- Чем займемся? Идем за предсказанием для тебя? – Шульдих бросает быстрый взгляд из-под челки. Что это? Очередная проверка на прочность? Я уже говорил, отдельным личностям легко поймать меня на «слабо». Но сегодня уступать я не собираюсь.
- Идем. Если ее еще не убрали.
- Вряд ли. Но даже если и так, я сам расскажу, какое у тебя будет будущее, – пока мы одеваемся, Шульдих просвещает меня на эту тему: - Вот ты все время твердишь себе: ты – король мира, и он весь у твоих ног. Допустим, так и есть. А я? Тогда я буду твоей… буду твоим… Ну, в общем, просто буду…
Он продолжает болтать, когда мы выходим из номера, мои мысли идут своим чередом. Молния в куртке чуть-чуть заедает, надо будет что-то придумать. Вечером Шульдих подарит мне новые перчатки, а пока можно просто засунуть руки в карманы. Когда вернемся в Берн, не забыть закрыть счет в осиротевшем банке. И много, много чего нужно сделать. У нас впереди еще целый день. Прикосновение к бронзовой ручке точно штамп на справке: «податель сего имеет право…». Ах, да… Кажется, королю жмет его корона, да и королевство что-то маловато. Придется подобрать побольше.
На улице яркое солнце снова заставляет меня зажмуриться. Так славно быть королем, хотя иногда мне все еще жаль, что я не телепат.
Название: Король и его королевство
Автор: North (aka Frizzz)
Рейтинг: PG-15
Жанр: Romance
Бета Sever
Условие: красивая зима, веселая бесшабашность, чуть сумасшествия и опасности для остроты ощущений, флирт с Судьбой, любовь и секс на двоих. И хэппи энд просто обязателен!
С праздником, Izzzida!
Ты - король мира, парень,
Он у твоих ног.
«Менеджер», Шнур.
Он у твоих ног.
«Менеджер», Шнур.
- Да чтоб вас всех!
Ругань телепата слышна даже из коридора, где я стою, разглядывая одну из стен, превращенную в аквариум. Задумчивая тварь весьма странного вида: полосатая, в иглах, точно дикобраз, - смотрит на меня с другой стороны стекла, лениво шевеля колючими плавниками, потом не торопясь удаляется в заросли водорослей... Очевидно, что я ей не нравлюсь, а уж она мне и подавно. Интересно, она ядовитая? Если постучать дулом по стеклу, то получается низкий прозрачный звук, а стая мелких рыбешек, которые держатся вместе, точно приклеенные, распадается на мелкие отдельные фрагменты. Забавно, может, завести себе такой?
Шульдих появляется в дверях, что-то пихая в карман пиджака. Хотелось бы надеяться, что там диск с дешифратором паролей, именно то, за чем мы и приходили сюда.
- Закончил? Пошли отсюда, – вялый взмах рукой в кожаной перчатке в сторону кабинета. - Автоответчик не забыл включить? Лишние неприятности ни к чему.
Накаркал. Я поворачиваюсь и успеваю отследить видение. Один все-таки жив. Вот придурок. Не нужно тыкать в меня пистолетом. Звук выстрела похож на хлопок, пуля отбрасывает охранника, так некстати воскресшего, назад в холл. И больше он не шевелится. Звука падающего тела почти не слышно, его заглушает толстый ковер. А если бы он очнулся уже после того, как мы ушли? Мне остается только пожать плечами и оглянуться. Теперь у меня болит голова. Затылок ломит от накатившего густой и пряной волной запоздалого страха. Опираясь плечом на шершавую стену, стараюсь справиться с подступившей к горлу тошнотой. Перед глазами на панели управления охранной системой дома начинает мигать красный диод.
- Тридцать секунд, чтобы выбраться. Сейчас включится сигнализация.
Телепат молча прикрывает за собой дверь. В широко распахнутых глазах отражение моих собственных страхов. Мне остается только пожать плечами, ведь ничего непоправимого не случилось? До машины мы бежим бегом, давая выход нерастраченному адреналину и негласно соревнуясь, кто быстрее.
Уф. Едва не кончилось мое королевство.
* * *
- Почему мы едем обратно? – голос у Шульдиха злой, не просто встревоженный или недовольный, а именно злой. Он повторяет вопрос, четко выговаривая каждое слово: – Почему мы возвращаемся?
Я пытаюсь что-то сказать, я обещал ему не молчать, если что-то увижу, но вместо слов только хриплю и кашляю. Кондиционированный воздух сильно сушит голосовые связки, к тому же десять минут назад я бежал. Перед носом мелькают задние стоп-сигналы какой-то припозднившейся фуры, переключив скорость, я обгоняю ее и снова поворачиваю голову к телепату. Не дождавшись ответа, он больше не смотрит в мою сторону, предпочитая уделять внимание стволам деревьев, мелькающим на обочине в свете фар. В машине воцаряется напряженная тишина, только магнитола невнятно шипит. Здесь, в горах, несмотря на обилие радиовышек, на редкость плохая связь. Наконец мне удается сглотнуть и выговорить:
- Ехать в том направлении неразумно.
Перепады его настроения привычны так же, как смена дня и ночи. Вот и сейчас беззаботное фырканье не содержит и тени недовольства.
- Да брось ты! Сейчас рождество, все копы празднуют.
- Не все. Но дело не в этом, угрозы как таковой нет. Перестраховка. – Я надеюсь, что он мне верит. Угрозы и правда нет. Просто мне не хочется сегодня возвращаться в Берн с его осенней слякотью и серым небом, удушливым, как пуховая перина заботливой бюргерши. Здесь хотя бы снег и деревья вместо каменных стен и тумана, наползающего с залива. Надеюсь, он это оценит.
- У меня были планы на это Рождество, – гораздо дружелюбнее ворчит он и распрямляет колени, упираясь ногами в пол, потягивается, подобно дикому зверю, отряхиваясь от сна, и вновь неподвижно застывает, глядя прямо перед собой.
- Осуществишь свои планы здесь. Уверен, ты не пожалеешь, что мы остались, – с моей стороны звучит почти как извинение.
- Тебе же хуже. Надеюсь, что ты знаешь дорогу, не хочется ночевать в машине.
- Сейчас будет спуск в долину, там - городок, остановимся в мотеле или пансионате, здесь их полно.
- Сейчас каникулы, все забито.
- А ты на что? – я снова бросаю извиняющийся короткий взгляд прежде, чем задать следующий вопрос как можно мягче: - Голова не болит?
- Нет, но еще не вечер.
Да, до вечера еще далеко, хотя бы уже потому, что через несколько часов начнет светать. Надеюсь, что наш сегодняшний заказ обнаружат через двое-трое суток, как раз после праздника, когда прислуга вернется в шале. Нет повода думать, что нас как-то можно связать со смертью топ-менеджера швейцарского банка, к примеру, у меня даже есть в нем счет. Но обратно в город так не хочется, да и затеряться среди туристов местного горнолыжного курорта гораздо проще, чем улепетывать со всех ног с места преступления, рискуя привлечь внимание полиции.
Перед огромным рекламным щитом «Добро пожаловать в Свазиленд», изображающим краснощекую пастушку в летнем наряде в обнимку со снеговиком, я сбрасываю скорость и сворачиваю на ярко освещенную улицу, высматривая местечко поприличнее. Я, конечно, устал, но жить абы где ближайшие три дня мне не хочется. Наконец подходящая гостиница найдена. Это, безусловно, не «Четыре сезона» или «Плаза», но тоже ничего.
- Выходи, приехали.
Моя фраза лишняя. Услужливый швейцар уже распахнул дверцу машины с его стороны. Не обратив на него ни малейшего внимания, Шульдих шагает во вращающуюся стеклянную дверь и идет сквозь вестибюль к стойке администратора. Я смотрю на него сквозь толстое стекло. В куртке нараспашку и простой водолазке, такой далекий сейчас. Наверное, ему гораздо больше пошла бы корона, а не привычный лоскут ткани, удерживающий волосы от попадания в глаза. Некоронованный король моего королевства. Жаль, я не телепат, интересно, что думает о нем портье?
Молодой служащий за стойкой трет усталые глаза, улыбка на его лице выглядит неправдоподобно широкой. Он открывает рот, чтобы произнести дежурную фразу об отсутствии мест, но Шульдих уже вторгся в его разум. Словно в замедленной съемке, администратор несколько раз открывает и закрывает рот, потом замирает на некоторое время, словно пытается что-то вспомнить, и начинает щелкать клавишами терминала, попутно делая запись в журнале регистрации, и на стойку ложатся две анкеты. Даже документы не спросил. Шульдих хмыкает и отходит в сторону, показывая, что на этом его работа закончена, предоставляя дальше разбираться мне. Заполнив бумаги, я протягиваю портье карту банка, того самого, что сегодня лишился управляющего. Я не специально, ирония судьбы.
Номер не люкс, но, судя по сумме, указанной в счете, достаточно приличный. Коридорный несет наши сумки, мы молча идем за ним. Дверь номера белая, обведена голубым кантом, позолота на бронзовой ручке стерлась, а может, это сделано специально, для эффекта старения. Гостиная меньше, чем я ожидал. Плотные шторы задернуты, интересно будет взглянуть, какой вид открывается из окна. Коридорный сдвигает панель, укладывает сумки в нишу и замирает у двери стойким оловянным солдатиком. Я не тороплюсь его отпускать, хочу сперва оглядеться.
Посередине комнаты, на столе, красуется ваза с цветами. Полынный запах хризантем и более тонкий аромат роз приятно щекочут ноздри. Хорошо, что обошлось без лилий, а то Шульдих устроил бы скандал. Телепат сбрасывает куртку на диван и проходит в спальню, предлагая с коридорным тоже разобраться мне самому. Я протягиваю чаевые; спрятав банкноту в рукав и пожелав нам приятного отдыха, он удаляется. Я вешаю с обратной стороны двери табличку «Не беспокоить» и запираю номер. Из-за двери, за которой скрылся Шульдих, раздается истерический смешок и возглас:
- Черт побери! Что это такое?
Я подхожу и заглядываю в проем. Две узкие кровати по разным сторонам комнаты и обои с кантом в веселый цветочек. Теперь понятен настороженный взгляд коридорного, брошенный на нас, когда он принимал ключ у администратора.
- Это семейный номер, Шульдих. Детская комната, – я ослабляю узел галстука и расстегиваю пиджак.
- А мы семья? - он презрительно хмыкает.
- Не ерничай. – Лучше сменить эту скользкую тему. - Иди в комнату рядом. Там должна быть еще спальня.
- Хоть бы раз сказал «да»…
Я пожимаю плечами - его не переспорить. Смерив меня непонятным взглядом, выходя, он намеренно толкает меня плечом, показывая, что всегда готов от слов перейти к действиям. Соседняя дверь жалобно всхлипывает, когда Шульдих ее распахивает. Как и предполагалось, там обычная двуспальная кровать. Пока Шульдих укладывается, ухожу в гостиную - взглянуть в окно. Вид не то чтобы сказочный, но вполне сносный. Здесь всего лишь третий этаж, из-за близко стоящих домов улица видна не полностью, только темные окна напротив да заснеженные перила балконов. И узкая полоска света на востоке над крышами.
В спальне Шульдих уже забрался под одеяло, еще не спит, скорее в полудреме следит за моими метаниями по комнате. Я так и знал - он лег не с той стороны кровати, следовало ожидать от него такой мести, ведь знает же, что мне не нравится, когда он с другой стороны. Я раздеваюсь, прохожу пару раз по комнате, надеясь, что он подвинется и даст мне лечь на моё место. Он плотно зажмуривает глаза и старается не улыбаться. Жулик и узурпатор. Нам быть тут еще два дня, надеюсь, до крупных пакостей друг другу мы не докатимся. Опускаюсь на пол перед кроватью, жесткий ворс ковра холодит и царапает кожу коленей, аккуратно просовываю руки под одеяло и стараюсь добраться до ребер, самого чувствительного места. Он хихикает, извивается, и мне удается сдвинуть его так, чтобы было немного места, куда я могу лечь, чем я и пользуюсь. Он еще сопротивляется, но скорее для видимости. После пары минут возни он сдается и уступает мне часть завоеванной территории, теперь я не рискую во сне грохнуться на пол, потому что край слишком близко. Воздух прохладный, но под одеялом тепло и уютно, ноги согрелись, и теперь нас неумолимо клонит в сон. Он еще некоторое время ворочается, устраиваясь поудобнее, а потом затихает под боком, и меня убаюкивает уже его ровное дыхание. Никто не в праве свергнуть меня, а места на троне хватит нам обоим.
* * *
Яркий свет пробивается сквозь плотно сомкнутые веки, отворачиваюсь, прячу лицо в подушку. Давно пора вставать, а я все еще нежусь в кровати. Мне слишком уютно, чтобы прежде времени разрушать это приятное ощущение. Было бы еще лучше, если бы я мог поделиться им с Шульдихом. Пытаюсь подтянуть его поближе к себе, но рука находит только пустоту. Почти со стоном выбираюсь из кровати и бреду в гостиную. Шторы по-прежнему плотно задернуты, а на столе поднос, прикрытый салфеткой, на нем кофейник, тосты, джем и фрукты, то, что осталось от завтрака на двоих. Какая трогательная забота, а сам-то где шляется? Кусочек апельсина слишком кислый на мой вкус, а кофе совсем остыл. Гордо подняв голову, удаляюсь в ванную.
Через пятнадцать минут передо мной стоит точно такой же поднос, но с одним маленьким отличием - количество еды рассчитано на одну персону. У меня есть немного времени поразмыслить о том, куда делся мой непоседливый подданный и стоит пойти его искать прямо сейчас или занять себя чем-то более продуктивным. От выбора из двух зол меня спасает появление растрепанного телепата с невнятным свертком в руках.
- Ты все еще не готов? Брось это…
- Это мой завтрак, и он оплачен.
- Уже два, между прочим… - Шульдих скрывается за дверью, оставляет там сверток и выходит вместе с моей курткой. – Обедать пора. Где ты его раздобыл?
- Не только ты бываешь убедителен, – надеюсь, это не будет воспринято им как оскорбление. - Мы легли почти утром. Мы куда-то торопимся?
Я все еще сижу и делаю вид, что вставать не собираюсь. Это мелко, но проснуться одному гораздо хуже, нежели сделать это в его компании. Даже если у него были причины встать пораньше. Терпеть не могу сюрпризы, особенно те, к которым не успеваю подготовиться. Вопросительно смотрю на него.
- Ты можешь хотя бы сегодня не командовать?
Обожаю ответы вопросом на вопрос. Так и хочется сказать какую-нибудь колкость, но вовремя вспоминаю, что не собирался превращать пребывание здесь в выяснение отношений. Встаю, чтобы забрать куртку. От волос Шульдиха пахнет морозом и снегом. Он терпеливо выносит первый поцелуй, но как только я пытаюсь притянуть его ближе, тут же выворачиваясь из моих объятий, отступает к двери. – Ну?
- Хорошо, командир. – Я поднимаю вверх обе ладони в примиряющем жесте. – Может быть, поделишься со мной своими планами?
- Обязательно. Пошли.
Двери лифта закрываются за нами с глухим стуком, будто двери склепа в семейную усыпальницу, которые кто-то по безумной прихоти сделал зеркальными. По спине бегут мурашки от такого сравнения, добавляя смутной уверенности в том, что меня втягивают во что-то, о чем я впоследствии пожалею и весьма сильно. Но отступать поздно.
На улице чудовищно яркое солнце и неправдоподобно чистый, ослепительно белый снег. Даже фотохромные линзы очков, смягчившие световой удар, не позволяют смотреть на мир широко открытыми глазами. Через несколько секунд глаза привыкают, и мир уже не кажется одним ярким цветным пятном. Шульдих нетерпеливо тянет меня за рукав дальше по улице и, пройдя пару кварталов, буквально вталкивает в дверь какого-то магазина.
- Вот. - Он демонстрирует меня, словно манекен, невысокой улыбчивой девице. Та кивает и, не прекращая улыбаться, скрывается в подсобке. Я оглядываюсь. Магазин не велик, но все стенки завешаны товарами, хотя бы мало-мальски относящимися к спорту. Одежда и обувь, тренажеры, гантели, спортивные сумки, боксерские перчатки, но больше всего выбор лыж и предметов, помогающих в их использовании. Шульдих игнорирует мой вопросительный взгляд. С чего ему вдруг взбрело в голову покататься на лыжах? Я сам на них не стоял уже лет десять. И не уверен, что он вообще стоял на них когда-нибудь.
Девица возвращается с ворохом разноцветных тряпок. И тут мое внимание привлекают цены. Я уже собираюсь разразиться протестующей речью, когда Шульдих осаживает меня.
- Это прокат. Одевайся. Ты же не боишься? Будет здорово.
Чувствуя себя как минимум неловко, натягиваю костюм и ботинки. Может быть, он прав? И будет здорово. С удивлением замечаю, что расплачивается телепат своей картой. С залогом тоже договаривается сам. Адреналин уже начинает проникать в кровь. Не думал, что так легко покупаюсь на «слабо». А может быть, все дело в том, с кем спорить?
До подъемника мы добираемся не быстро - все-таки ходить в лыжных ботинках не очень-то удобно. И если бы вокруг не было точно таких же ненормальных с лыжами и палками, пожалуй, я бы чувствовал себя достаточно неловко. Несмотря на достаточно поздний час, предположительно, скоро начнет темнеть, народу на трассе не уменьшается. Видимо, каждый из этих сумасшедших готов кататься до тех пор, пока его не прогонят инструкторы. Открытый подъемник подхватывает и несет нас вверх. Надеюсь, Шульдих с умом выбрал трассу, потому что излишне сложная может доставить некоторые проблемы.
Но все забывается, едва мы сходим на «твердую» землю. Снег, горы насколько хватает глаз и разреженный воздух. Безупречно синее небо через темные очки выглядит слегка лиловым, неземным, солнце ласкает кожу, не обжигая, домики в долине похожи на игрушечные. Это и есть Вершина мира? Наверное, это от недостатка кислорода в голову приходят такие дурацкие мысли. Смотрю под ноги. Лыжня достаточно прилично укатана, впереди никого нет, остальные отправились выше. Двигаюсь к началу спуска. Что же, маршрут известен. Шульдих, ухмыляясь, встает рядом и поправляет очки.
- Ну что, поехали?
И мы несемся наперегонки вниз. Это ощущение приподнятости духа, не потому что я все могу купить, а потому что он рядом. Обалденное ощущение. Я – король мира. И это правда, черт возьми. А еще я его король, нет, император! Дальше я придумать не успеваю, потому что мой пыл охлаждает попавшийся на пути сугроб. Отвернуть я не успел, не справился, так сказать, с управлением. Зато я в нем не один. Рядом смеется Шульдих, его волосы намокли от растаявшего снега, и одна из прядей прилипла к щеке. Фыркая, он смахивает ее. Наверное, это и есть счастье. Я - не один.
Помогая или, скорее, мешая друг другу (как посмотреть), мы выбираемся из сугроба и продолжаем спуск. Внизу все кажется немного нереальным, даже сказочным: рядом небо, солнце, снег, а тусклый город с его проблемами далеко-далеко. Не в моем королевстве, а почти на другой планете. А губы, мягкие и сладкие, близко, такие вежливые, что мне почти не приходится упрашивать. И я пью жизнь с этих губ, я царствую в его сознании. Я – король его мира. И это мое по праву.
* * *
Вечерний город уютен. После дня, проведенного на улице, хочется спать. Но у телепата словно пружина внутри. После обеда в ресторане отеля он предлагает пойти прогуляться. Против ожидания, на улице совсем не холодно. Ласковый, сливочный свет фонарей, деревья, обвешанные мириадами лампочек, разноцветные гирлянды в окнах, а главное - всеобщая эйфория. Телепат практически купается в ее вязком сиропе, и в кои-то веки я не против избыточного количества сладкого. У нас вся ночь впереди, нам некуда торопиться. Шульдихом забыт его дежурный подарок, оставленный скучать на моем столе в Берне, и неизвестный сверток в спальне номера, а я и не планировал ему дарить что-то, кроме того, что он получает сейчас. Я собирался купить что-нибудь там, куда нас занесет. Даже если просто бродить в толпе, без цели, не выбирая, куда зайти, я уверен, что в какой-нибудь лавке мне обязательно попадется что-то неподдельное и такое настоящее, что рука сама потянется к кошельку. А еще приятнее всего гадать, глядя на любую вещь, выставленную в витрине или замеченную на переносном лотке: что если прямо сейчас купить и подарить, ему понравится? Или безделушка не стоит моего внимания?
В любом случае, пока я не купил ничего. Это, может быть, и эгоистично с моей стороны, но, глядя на лихорадочный румянец на его щеках, думаю, что с основным подарком я угадал. Он нетерпеливо крутит головой. Ему хочется бежать по разным улицам одновременно и быть сразу в нескольких местах. Кажется, что его интересует все. В первую очередь хор ряженых, выстроившийся под рождественским деревом. Мы подходим ближе, и я предвижу, что у двоих из подростков в одинаковых смешных колпаках сегодня будет первый раз, когда они попробуют спиртное, и следующее утро станет для них не лучшим, а сутулая женщина – солист с лошадиным лицом… Я не успеваю осмыслить, что увидел насчет нее, как Шульдих тянет меня дальше, туда, где слышны завывание волынки и громкий смех, похоже, что там развлекает публику бродячий цирк или что-то вроде того, но и здесь мы долго не задерживаемся. Потому что внимание телепата привлекает механический аттракцион в виде предсказательницы судеб. Кукла, наряженная цыганкой, заключена в стеклянный короб, и почему-то мне обидна надпись из лампочек у нее над головой: «Оракул». Морщинистое восковое лицо для создания максимально устрашающего эффекта подсвечено зеленым светом из скрытого источника, отчего глаза под густыми бровями кажутся провалами, а крючковатый нос бросает черную тень на тонкие губы. Черные космы, призванные изображать волосы, стягивает яркий платок, оттеняющий тускло поблескивающее монисто на несоразмерно большой груди. Не самое соблазнительное зрелище, но чем-то она привлекла внимание телепата, и он, не раздумывая, направляется в ее сторону. Я стою.
Шульдих оглядывается, почувствовав мое недоумение. Но в его руках уже горсть мелочи, и, против обыкновения, он дожидается своей очереди, чтобы кинуть в поцарапанную щель несколько мелких монет, и берет карточку с предсказанием. Он немного хмурится, читая, но когда я тяну руку к карточке, отрицательно качает головой и прячет прямоугольник плотной бумаги в карман брюк. А потом неуверенно смотрит на меня и кивает на автомат. Свет внутри короба погас, и цыганка выглядит почти естественно, словно сгорбившаяся усталая женщина. Загадочность угасла вместе с зеленой лампочкой, растаяла, распрямилась одновременно с внутренней пружиной, поддерживающей в ней подобие жизни. Пряди кукольных волос почти седы в свете фонаря. На миг мне кажется, что она поглядывает на меня из-под опущенных век, словно прикидывает, решусь я или нет получить предсказание. Я отступаю. Она мне не нравится, эта старая ведьма. Не хочу, не готов, не верю. Что она может знать о нас? Кто-то другой занимает место перед машиной, и издевкой вспыхивает собранное из лампочек слово «Оракул», и на губах фальшивой цыганки опять возникает дьявольская усмешка.
Шульдих обнимает меня за плечи и тянет прочь, через толпу бездумно веселящихся людей, мимо ярких огней в тишину заснеженных переулков. Молча мы добираемся до гостиницы и поднимаемся в номер. В его глухой и теплой тишине не слышен шум гуляющей толпы. Я совершенно забыл о перчатках, и сейчас замерзшие кисти напоминают о себе жалящей болью. Мне кажется, что они ледяные и уже никогда не нагреются, тогда Шульдих берет их и греет в своих. Его присутствие так мучительно близко, и мне больно уже не от того, что ноют руки, а потому, что я боюсь, прикоснувшись, обжечь его холодом. Я глажу теплые плечи, стараясь не задевать шею, да вообще открытые участки кожи. Мне становится неловко за то, что я боюсь причинить ему боль.
Мы кружим по комнате, как будто танцуя под мелодию, слышимую только нами. И холод отступает, испугавшись того, что загорается внутри, и это сильнее меня, сильнее моего страха. У меня нет причин не верить в свою сегодняшнюю мантру: «Я – король мира. Его король».
* * *
А потом было хорошо. Так, как не было уже давно. Я не стеснялся быть нежным или быть понятым неправильно. Я просто был, плыл в этой тишине и теплоте, над своим собственным миром. Я создавал законы для своего королевства, выносил приговоры их нарушителям, нарушал их сам, казнил, миловал, искупал грехи и был прощен не единожды. За высокими дверями, обведенными голубым кантом, до тех пор, пока не придет время взяться за потертую бронзовую ручку, чтобы закрыть их за собой с другой стороны.
Этим утром я опять не спешу выбраться из кровати. Есть повод поваляться подольше, крепче прижимая к себе расслабленное, податливое тело. Наверное, мое удовольствие слишком очевидно, потому что вызывает не подколки с его стороны, призванные, как правило, привлечь мое внимание, а почти неразличимый вздох удовольствия.
Завтрак тот же самый, только с той разницей, что вместо апельсинов подали консервированные персики, но в целом меню не изменилось.
- Чем тебе так не понравилась эта старая перечница?
Понятно, что он имеет в виду.
- Ты выглядел так, словно был готов разрядить в нее всю обойму.
Возможно, так и было, но о пистолете в тот момент я не думал. Да и не было его у меня с собой.
- Это просто механический ящик. Он не способен ни на что серьезное. – Шульдих сплетает свои пальцы с моими. Они теплые, нагреты чашкой с чаем. Иррациональный приступ заботливости подтверждают и его следующие слова: – В отличие от некоторых…
Льстивый хитрец. Но короля играет свита, не так ли?
- Ничего. Просто не понравилась и все. Ты выкинул предсказание?
- Держи.
Он сует предсказание в мою руку. На коричневом прямоугольнике дешевого картона выбиты черные буквы: «А король-то голый». Очень смешно. С кислой миной я возвращаю ему карточку, и он тут же засовывает ее в карман.
- Оставишь на память?
- Угу. Она мне нравится
- Шульдих, ну у этой фразы не совсем приятный смысл, – я пытаюсь хоть как-то прийти в себя от дурацкого, я уверен, совпадения.
- Мне некогда было разбираться в смыслах. Знаешь, в тот момент я очень живо представил тебя голым.
Святая простота. Почему-то мне так хорошо от этой фразы. Но он не дает мне сосредоточиться на моих ощущениях.
- Чем займемся? Идем за предсказанием для тебя? – Шульдих бросает быстрый взгляд из-под челки. Что это? Очередная проверка на прочность? Я уже говорил, отдельным личностям легко поймать меня на «слабо». Но сегодня уступать я не собираюсь.
- Идем. Если ее еще не убрали.
- Вряд ли. Но даже если и так, я сам расскажу, какое у тебя будет будущее, – пока мы одеваемся, Шульдих просвещает меня на эту тему: - Вот ты все время твердишь себе: ты – король мира, и он весь у твоих ног. Допустим, так и есть. А я? Тогда я буду твоей… буду твоим… Ну, в общем, просто буду…
Он продолжает болтать, когда мы выходим из номера, мои мысли идут своим чередом. Молния в куртке чуть-чуть заедает, надо будет что-то придумать. Вечером Шульдих подарит мне новые перчатки, а пока можно просто засунуть руки в карманы. Когда вернемся в Берн, не забыть закрыть счет в осиротевшем банке. И много, много чего нужно сделать. У нас впереди еще целый день. Прикосновение к бронзовой ручке точно штамп на справке: «податель сего имеет право…». Ах, да… Кажется, королю жмет его корона, да и королевство что-то маловато. Придется подобрать побольше.
На улице яркое солнце снова заставляет меня зажмуриться. Так славно быть королем, хотя иногда мне все еще жаль, что я не телепат.
-
-
02.01.2008 в 15:36- Сейчас будет спуск в долину, там - городод, остановимся в мотеле или пансионате, здесь их полно. - городок, что ли?
Я, конечно, устал, но жить кабы где ближайшие три дня мне не хочется. - абы где!
Этаж не высокий, - так нельзя сказать в русском.
Опускаюсь на пол перед кроватью, жесткий ворс ковра холодит и царапает кожу коленей, я аккуратно просовываю руки под одеяло и стараюсь добраться до ребер, самого чувствительного места. - "я" лишнее.
Это мелко, но проснуться одному гораздо хуже, чем если бы я сделал это в его компании. - коряво. "Хуже, чем в его компании". А вообще лучше полностью переделать предложение.
Не смотря на вторую половину дня, на улице чудовищно яркое солнце и неправдоподобно чистый, ослепительно белый снег. - "несмотря" слитно в любом случае. И мы обычно так не говорим. Переделайте что-то вроде "Уже вторая половина дня, но на улице..."
Я сам на них уже не стоял лет десять. Не уверен, что он вообще стоял на них когда-нибудь. - "уже лет 10. И не уверен...." - так лучше. здесь же контраст.
Обалденное ощущение, . Я – король мира. - так, а что тут со знаками препинания?
Отвернуть я не успел, не справился, так сказать, с управлением. - повернуть, свернуть, уклониться, но не отвернуть. Отвернуть имеет значение открыть!
А мне нравится такая сказка. Особенно в свете того, что я знаю человека, который устроил нг своему любимому именно в таком стиле.
-
-
02.01.2008 в 20:13-
-
02.01.2008 в 20:30А, и замените все прилагательные с "не"! Ну нельзя описать все от противного! "Не холодно" - ну неужели нельзя написать прохладно?..
Черт, кажется, я кроме каталогизатора стала штатной бетой сообщества.
-
-
02.01.2008 в 21:36Спасибо за исправления. Буду стараться.
-
-
02.01.2008 в 21:58Прежде всего приношу свои извинения, что не сразу прочла: не с моим реалом добраться сюда, увы
Минус вашей бете - да, я согласна с Сателлой, но вам, как автору - огромное спасибо!
История очень понравилась и искренне захватила и порадовала.
Отдельные фразочки - просто блеск!
И атмосфера сказочности, флирта, чуда, что свершается вот прямо перед глазами...
Спасибо вам за эту историю.
Я бы очень хотела в ней побывать)))
И я уже говорила, а если нет - скажу, вы потрясающе пишете рейтинг. Не важно, какой сложности, высокий ли, средний, мне очень нравится именно ваше исполнение, чувственное, настоящее.
Спасибо вам за такой восхитительный подарок, спасибо!
И с наступившим 2008-м! Удачи и вдохновения, радости и тепла близких, сил и здоровья, любви и веселья - а для всего остального: много-много денег!))) С Праздником вас!)
-
-
02.01.2008 в 22:04Не могу не ответить тем же - здоровья, душевного равновесия, успехов во всех делах и достойной награды за все подвиги. С Новым годом.
-
-
02.01.2008 в 22:14Спасибо! С Новым годом!)))
-
-
03.01.2008 в 07:22-
-
03.01.2008 в 14:33все в порядке)
и хорошо, что на будущее вы будете знать)
-
-
04.01.2008 в 07:24- Сейчас будет спуск в долину, там - городод, остановимся в мотеле или пансионате, здесь их полно. - городок, что ли?
Не смотря на вторую половину дня, на улице чудовищно яркое солнце и неправдоподобно чистый, ослепительно белый снег. - "несмотря" слитно в любом случае. И мы обычно так не говорим. Переделайте что-то вроде "Уже вторая половина дня, но на улице..."
Обалденное ощущение, . Я – король мира. - так, а что тут со знаками препинания? (всего этого нет)
Опускаюсь на пол перед кроватью, жесткий ворс ковра холодит и царапает кожу коленей, я аккуратно просовываю руки под одеяло и стараюсь добраться до ребер, самого чувствительного места. - "я" лишнее. (не факт)
Я, конечно, устал, но жить кабы где ближайшие три дня мне не хочется. - абы где! (тут каюсь, пропустила)
Этаж не высокий, - так нельзя сказать в русском. (буду очень признательна, если скажете, как в этом случае можно сказать/написать)
Это мелко, но проснуться одному гораздо хуже, чем если бы я сделал это в его компании. - коряво. "Хуже, чем в его компании". А вообще лучше полностью переделать предложение. (странное предложение, согласна, но тут ошибки не вижу)
-
-
04.01.2008 в 07:26Отвернуть я не успел, не справился, так сказать, с управлением. - повернуть, свернуть, уклониться, но не отвернуть. Отвернуть имеет значение открыть! (не согласна, «открыть» - это одно из значений, в словаре Ожегова даже есть такие предложения: «Водитель отвернул машину на обочину. Велосипедист отвернул влево.» Еще одно из значений – повернуть, изменить направление движения.)
А, и замените все прилагательные с "не"! Ну нельзя описать все от противного! "Не холодно" - ну неужели нельзя написать прохладно?.. (ничего такого в тексте не увидела, у меня «не» не мельтешит)
-
-
04.01.2008 в 07:26Отвернуть я не успел, не справился, так сказать, с управлением. - повернуть, свернуть, уклониться, но не отвернуть. Отвернуть имеет значение открыть! (не согласна, «открыть» - это одно из значений, в словаре Ожегова даже есть такие предложения: «Водитель отвернул машину на обочину. Велосипедист отвернул влево.» Еще одно из значений – повернуть, изменить направление движения.)
А, и замените все прилагательные с "не"! Ну нельзя описать все от противного! "Не холодно" - ну неужели нельзя написать прохладно?.. (ничего такого в тексте не увидела, у меня «не» не мельтешит)
-
-
04.01.2008 в 17:43Этаж не высокий - что-то вроде "Здесь всего третий этаж и поэтому из-за близко стоящих домов улица видна не полностью, только темные окна напротив да заснеженные перила балконов".
Это мелко, но проснуться одному гораздо хуже, чем если бы я сделал это в его компании. - может, его все-таки переписать?
Гость, а вот с цифрой не соглашусь, тут лучше словом - конечно, словом. Я-то писала по-быстрому, мне было банально лень набрать лишние шесть букв.
в словаре Ожегова даже есть такие предложения - в словаре можно найти все что угодно, но это не означает, что мы так говорим в повседневной жизни. Кстати, какое это значение по счету?
У меня помельтешило, но это личное дело автора, на чем мы с ним и сошлись.
-
-
05.01.2008 в 11:08(Sever7628 и Гость - это все Sever, т.е. я. Так получилось. V___V)
Ну, с лыжами разобрались.
А вот с этого, я, если честно, офигела:
«в словаре можно найти все что угодно, но это не означает, что мы так говорим в повседневной жизни. Кстати, какое это значение по счету?»
Если Вы так не доверяете словарю Ожегова, какая, на фиг, разница, какое по счету значение? Ладно, вот вырезка. И кстати – обратите внимание на пометку «разг.» в скобках.
ОТВЕРНУТЬ, -ну, -нешь; -вернутый; сов., что. 1. Повернуть в сторону. О. лицо. О. полу шубы (отогнуть, откинуть). 2. Повернув, открыть. О. кран. 3. Вертя, ослабить, снять, отвинтить. О. гайку. 4. Вертя, отломать, оторвать, открутить (разг.). О. надломленный сук. О. голову кому-н. (то же, что свернуть голову). 5. Свернуть, изменить направление своего движения (разг.). Водитель отвернул машину на обочину. Велосипедист отвернул влево. || несов. отвертывать, -аю, -аешь (к 1, 2, 3 и 4 знач.) и отворачивать, -аю, -аешь (к 1 и 5 знач.; разг.). || сущ. отвертывание, -я, ср. (ко 2 и 3 знач.) и отворот, -а, м. (к 5 знач.).
В общем, думаю, что все обсудили, «обглодали», и надеюсь, что народ, прочитавший это, просветился и окультурился. ^__^
-
-
05.01.2008 в 15:16А вообще да, мы уже все обсудили, и я могу лишь еще раз сказать спасибо автору за драббл.
-
-
05.01.2008 в 16:16Я пешком хожу. ^______^
Да и не смутило меня это слово. Оно есть, его выбрал автор. Я это ошибкой не считаю. А насчет контекста... сейчас все смешивается.
-
-
05.01.2008 в 17:49По контексту:
Когда я указываю куда ехать, в частности, я обращаюсь к другому лицу и говорю (Я говорю, обратите внимание текст написан от первого лица) "мне нужно туда-то, поверните направо". Когда я говорю о себе: следите за контекстом, я не успеваю ОТВЕРНУТЬ (т.е. подразумевается, что изначально цели двигатся в другую сторону у меня не было, я ехал прямо и поворачивать не собирался, просто сугроб дорогу перебегал). Это слово стоит тут по праву. Оно сюда подходит. Потому что в полной мере описывает ситуацию. Даже если с точки зрения правил русского языка я не права.
Satella, мне объяснить каждый момент к которому у вас были вопросы? Я могу.
Грамматические ошибки я исправлю, откорректированный текст помещу у себя в дневник.
Дамы, кончайте свои лингвистические терки, мне и так стыдно.
-
-
05.01.2008 в 18:03Все, все, мы уже закончили и поем вам дифирамбы за текст.
-
-
05.01.2008 в 18:46-
-
09.01.2008 в 21:18Готово.
-
-
10.01.2008 в 06:32