С субботы на воскресенье

[shshshest]

Название: С субботы на воскресенье
Фандом: WK
Пейринг: Кроуфорд/Шульдих
Рейтинг: NC-17
Для  Vintra, которая хотела семейный секс.

Ночь с субботы на воскресение давно уже по негласному договору отведена под занятие сексом. Нет, это вовсе не означает, что в другое время существует табу. Но так сложилась жизнь, что после тяжелого, муторного, скучного рабочего дня хочется сделать только три вещи: пожрать, принять душ и лечь спать. Сил на какое-либо другое шевеление либо вообще нет, либо почти что нет, а ведь на следующее утро надо ещё рано встать, чтобы, как любил повторять Шульдих, «арбайтен-арбайтен-арбайтен».
Зато после пятницы можно было выспаться, нормально подкрепится днём и поднабраться сил, чтобы вечером, после сытного ужина и пары часов ленивого валяния перед телевизором, заняться сексом и получить свои честно заработанные минуты оргазма.
Кроуфорд и Шульдих давно переросли период романтических провокаций, бурных страстей и необузданного траха в малоприспособленных местах в самое неподходящее время, у них всё было по-семейному обдуманно и размеренно. Начиналось всё с поцелуя, лёгкого и неотвратного, словно разгорающиеся летом в Северной Америке от плохо затушенного костерка пожары, чтобы оборваться шумным оргазмом, отпечатывающимся перед глазами яркими искрами. А всё потому, что Кроуфорд мастерски умеет завести телепата: эрогенные зоны рыжего он знает лучше, чем карту минных полей на последнем экзаменационном тесте в Розенкройц.
Первым в ванну забредает Шульдих, чтобы успеть высушить волосы, пока Кроуфорд принимает душ. Спать на мокрой подушке не нравится ни одному из них.
/Кстати, Брэд, не забудь загнать лексус на техосмотр. Вчера приняли закон об ужесточении правил./
Телепат бросает пришедшую в голову мысль напрямую, даже не пытаясь перекричать шум воды и громко работающий фен. Кроуфорд фыркает что-то маловразумительное вслух.
/Эй, Брэд, слышишь?/
Рыжему скучно. Он развлекает себя Кроуфордом.
/Слышу. Я в курсе. И я уже там был. В следующий раз поедешь ты./
Копна ярких волос рассыпается по плечам, когда телепат встряхивает головой. Он проводит рукой по запотевшему зеркалу, стирая полотенцем влагу, и медитативно расчесывается.
/Нет уж… с меня хватает путешествия в налоговую./
Белые пряди седины похожи на лианы, которые щедрой россыпью пробиваются сквозь разрушающиеся временем стены. Это, пожалуй, немного грустно, но что поделаешь. Закрашивать их рыжий не будет из принципа, да и зачем, когда они добавляют ему царственной загадочности и некий флёр романтизма.
/Можно подумать, ты там так часто бываешь…/
В последнее время у Кроуфорда появилась милая привычка ворчать.
/Может, и не часто, зато точно незабываемо./
Рыжий автоматически протягивает полотенце щурящемуся оракулу и не замечает ни морщинок у глаз, ни линий между бровями, ни проседи в черных, словно крыло ворона, волосах. Он любуется своим мужчиной.
Оракул давно перестал дергаться и бороться за личное пространство в ванной. Шульдих заполз под кожу и змеей свился вокруг сердца, так, что не вытравишь. Да и не хочется, особенно когда дарят такое восхищение.
Они не шепчут слова любви, не срываются в аферы, но понимают друг друга без слов. Впрочем, между собой они предпочитают говорить вслух:
- Да, забыл сказать… Наги звонил.
- И как чибик?
- Предложил встретиться в узком семейном кругу.
- Мы, он и эта его малолетняя зазноба?
- Почтенная женщина. Брось, Шульдих, столько воды утекло.
Рыжий передёргивает в раздражение плечами и, не дожидаясь Брэда, уходит в спальню. Уже оттуда доносится:
- А может без неё как-нибудь?
Шульдих закапывает капли для глаз, с удовольствием вытягивается на постели и, нацепив на кончик носа очки, вписывает в ежедневник непременным пунктом вызвать с утра мастера, потому что жить без кондиционера летом просто невозможно.
Кроуфорд снимает с кончика носа рыжего очки, откладывает их на прикроватный столик, выключает ночник и целует телепата, властно притягивая его к себе. Прикосновения родных рук дарят ласку и заставляют тела гнуться навстречу друг другу. Огонь разгорается ярче с каждой минутой, и Шульдих укладывает любовника на спину, прекрасно понимая, как тому тяжело выдерживать вес своего собственного тела: ножевое ранение до сих пор дает о себе знать. И, заполучив любовника в своё полное распоряжение, не устаёт отрываться по полной программе. Он искусно делает минет, выучив на зубок, отчего именно его партнёр сходит с ума. Когда Кроуфорд дёргает любимого за волосы наверх, тот послушно подтягивается, жарко целует в губы и, безошибочно отыскав смазку, вкладывает в требовательную руку оракула. Заботливо подготовив себя и его, Брэд не спеша опускает рыжего на себя, пальцы на бёдрах Шульдиха дрожат, но он не позволяет себе просто дёрнуть вниз… А любовник был бы и не против, да только мыслей в головне давно не осталось. Стоны, крики, всхлипы скрашивают полночную тишину. И только в самом финале выдержка изменяет Кроуфорду и он начинает подгонять любимого. Оргазм накрывает с головой и рыжей падает, утыкается лбом в плечо любовника, пытаясь отдышаться. Брэд автоматически зарывается в волосы рыжего, кладёт руку ему на затылок и прижимает к себе.
Когда-то очень давно оракул терпеть не мог лишних прикосновений, а телепат любил много свободного места и никаких потных любовников рядом. Теперь Шульдих блаженно устраивается на груди Кроуфорда, а тот обнимает его руками… и ни один из них не мыслит об ином положении дел.
- Брэд?
- Ммм..?
- Хорошо, пусть притаскивает свою бабу с ребенком, но если она будет снова на тебя пялиться, то чибик останется вдовцом.
- Ревнивый идиот, - счастливо улыбается оракул и целует любимого в макушку.
- Я тебя тоже.