Слово: Дневник Сатаны
читать дальше
Обыкновенный ежедневник всегда лежит на столе справа. Он может весь день тереться кожей обложки о пластиковые папки с делами клиентов или толкать в бок письменный прибор, сроду не нюхавший чернил. Но на ночь никогда не прячется в сейф, оставаясь одиноко скучать на гладкой поверхности до следующего утра.
Когда он раскрыт, листы из белой линованной бумаги манят своей свежестью, карандашные заметки аккуратны и выверены, точно строятся на парад, но если бы страницы могли, они бы заплакали кровью. Убийства, промышленный шпионаж, похищение людей, кража предметов искусства – его хозяину все по плечу, пока за это платят звонкой монетой, точнее, битами и байтами электронных денег. И ежедневник хранит все эти тайны: чрезвычайно удобно, что бумага не умеет краснеть.
Иногда ежедневник очень близко общается с досками пола, когда тот, что с чертовщинкой в карих глазах, вместо счетов и контрактов раскладывает на столе человека с самой дьявольской усмешкой на свете. Но книга в аккуратных корках не обижается: что же, случается…
Если бы этот практичный педант книжного мира мог, он бы поразмышлял над тем, кто из этих двоих более близкий родственник хозяину преисподней. Тот, что заполняет страницы ровным уверенным почерком, занося новые сведения и упорядочивая имеющиеся факты, или тот, что тайком рисует карандашом на полях непристойные картинки. Иногда дневнику удается изобличить проказника, и тогда неопровержимой уликой остается лежать между белых листов свернувшийся самым причудливым образом яркий длинный волос. Впрочем, обладатель угловатого почерка не спешит с наказанием или местью, подолгу рассматривает набросок, наматывая на указательный палец свою находку, потом берется за ластик. Дневнику тоже немного жаль: сюжет был неплох. Но стоит потерпеть, и через пару дней среди цифр и слов появится новый рисунок.
Дневник подозревает, что это делается ради третьего, того, с пронзительным взглядом и цепкими мальчишескими пальцами, хотя он заглядывает внутрь так же часто, как и первые два, но никогда ничего не пишет. Разве что, шевеля губами, заучивает цифры из последней записи. Скоро, очень скоро тот, что с дьявольщинкой в глазах, скрытой до поры до времени блестящими стеклами очков, запишет в ежедневник что-нибудь еще.
Какой бы толстой ни была эта книжка, однажды в ней просто не останется чистых страниц. Случится ли это, как и положено, в канун Нового года или много раньше, покажет время. Что будет с ним? Отправится ли в камин или наконец займет свое законное место в сейфе, кто знает. Пока же дневник преспокойно лежит на столе в кабинете того, кому сам черт не брат, а подчиненный. Свободное место для записей в нем еще есть.
Когда он раскрыт, листы из белой линованной бумаги манят своей свежестью, карандашные заметки аккуратны и выверены, точно строятся на парад, но если бы страницы могли, они бы заплакали кровью. Убийства, промышленный шпионаж, похищение людей, кража предметов искусства – его хозяину все по плечу, пока за это платят звонкой монетой, точнее, битами и байтами электронных денег. И ежедневник хранит все эти тайны: чрезвычайно удобно, что бумага не умеет краснеть.
Иногда ежедневник очень близко общается с досками пола, когда тот, что с чертовщинкой в карих глазах, вместо счетов и контрактов раскладывает на столе человека с самой дьявольской усмешкой на свете. Но книга в аккуратных корках не обижается: что же, случается…
Если бы этот практичный педант книжного мира мог, он бы поразмышлял над тем, кто из этих двоих более близкий родственник хозяину преисподней. Тот, что заполняет страницы ровным уверенным почерком, занося новые сведения и упорядочивая имеющиеся факты, или тот, что тайком рисует карандашом на полях непристойные картинки. Иногда дневнику удается изобличить проказника, и тогда неопровержимой уликой остается лежать между белых листов свернувшийся самым причудливым образом яркий длинный волос. Впрочем, обладатель угловатого почерка не спешит с наказанием или местью, подолгу рассматривает набросок, наматывая на указательный палец свою находку, потом берется за ластик. Дневнику тоже немного жаль: сюжет был неплох. Но стоит потерпеть, и через пару дней среди цифр и слов появится новый рисунок.
Дневник подозревает, что это делается ради третьего, того, с пронзительным взглядом и цепкими мальчишескими пальцами, хотя он заглядывает внутрь так же часто, как и первые два, но никогда ничего не пишет. Разве что, шевеля губами, заучивает цифры из последней записи. Скоро, очень скоро тот, что с дьявольщинкой в глазах, скрытой до поры до времени блестящими стеклами очков, запишет в ежедневник что-нибудь еще.
Какой бы толстой ни была эта книжка, однажды в ней просто не останется чистых страниц. Случится ли это, как и положено, в канун Нового года или много раньше, покажет время. Что будет с ним? Отправится ли в камин или наконец займет свое законное место в сейфе, кто знает. Пока же дневник преспокойно лежит на столе в кабинете того, кому сам черт не брат, а подчиненный. Свободное место для записей в нем еще есть.