для Phoenix_A, фраза: "Не будь таким ослом!", отвратительный флафф

[shshshest]

автор: mizar
фандом: WK
персонажи: Кроуфорд/Шульдих
рейтинг: R (?)
жанр: автор настаивает, что это и есть тот самый мерсский флафф
предупреждения: матерное слово

для  Phoenix_A, фраза: "Не будь таким ослом!", отвратительный флафф

Давайте представим себе что-нибудь невероятное. Что-нибудь, выходящее за рамки приемлемого. Абсурдное. Нереальное.
Например - пьяного паранорма.
Вы знаете, почему паранормы не напиваются, не обдалбываются наркотой и не обкуриваются дурью?
Их сознание и так расширено до предела, куда ж еще. Несложно догадаться, что произойдет с надутым до предела шаром, если закачать в него еще немного газа. А Дар - вообще ревнивая штука, конкуренции не терпит, и на следующее утро мстить будет так, что лучше бы вы сдохли вчера. Это очень доходчиво и навсегда внушается в стерильных палатах Розенкройц. Кто не понял - глупая мышка. А глупые мышки - это мертвые мышки.
Впрочем, как только что убедился Кроуфорд, последнее утверждение не является аксиомой.
- Шульдих, - с не предвещающими ничего хорошего, вкрадчивыми нотками в голосе окликнул Кроуфорд зависшего над едва початой бутылкой виски телепата. - Что это ты делаешь?
- Кроуфорд, - тон в тон, не отвечая на взгляд, Шульдих подхватил подачу. - А что, как тебе кажется, я делаю?
- Феноменальную дурость.
- Ну так, останови меня.
- Это что, бунт на корабле?
Зрачки Шульдиха в ореоле топазовой ярости - два точечных прокола на тонкой мембране, скрывающей бездну. Что там, в этой бездне?
Падающий на несколько тонов голос Шульдиха - негромкий шелест вынимаемого из ножен клинка. Против кого будет обращено острие?
- Что ты, Кроуфорд. Какой бунт? Куда же я денусь. С подводной-то лодки. Да?
Ниточки-веточки-зацепки - бесконечный сплошной клубок. Целая вязь слов-жестов-действий - нескончаемая вариативность решений. Представьте многоядерник последнего поколения. Ему и не снилась такая скорость обработки данных, на какую способен мозг провидца.
Работа с сиюминутными положениями - это чистая тактика, театр мгновенных импровизаций. Это то, в чем Кроуфорду нет равных.
Чутье на манипуляции и просчет - это то, что у Шульдиха уже развито на уровне инстинктов.
Не выйдет, нет-нет, не тот случай. Через столько лет, через столько дрязг, через столько пройденных бок о бок дорог - уж это-то известно наверняка.
У Кроуфорда хреново с интуицией. У Шульдиха не важно с тормозами. Но у них - бессрочный пакт о ненападении. Конфедерация автономий. Солидарность огня и ветра - нечего делить, но так много можно охватить совместными усилиями. Их вселенные - практически параллельны. Но точки пересечения с общими плоскостями сцепили их намертво, не отодрать. Если только с мясом и кровью.
И они ходят друг вокруг друга - кругами, вертикальной спиралью, виток за витком, то вверх, то вниз, не отдаляясь от центра ни на шаг, но и не приближаясь. Сколько уже?..
- Двенадцать лет, Кроуфорд. Двенадцать чертовых лет ты ебешь мне мозг.
- А не наоборот?
Позволить себе злиться в ответ - вы даже не представляете себе, какая это роскошь. Вы даже не представляете, насколько ценна эта роскошь, для таких, как они.
- Ты достал меня. Ты, блядь, достал уже давать задний ход. Каждый раз - задний ход. Каждый раз, как я хочу...
Есть.
Пауза. Эфирное молчание и белый шум.
- Что? Что ты хочешь, Шульдих? Ты сам-то знаешь?
Ни черта он не знает. И это бесит, да? Обоих бесит - до дрожи в пальцах.
Один не утруждает себя даже додумать до конца, второй - отказывается и тут принимать решение за двоих.
- Поставь бутылку.
- Иди. Нахер.
Вот оно, в тонкогубой ухмылке, в мрачном блеске глаз, в наигранном до дешевой театральности, демонстративном жесте - с горла, крупными глотками - это по-ослиному упрямое: "Да, я знаю, что пожалею. Но ты - все равно ведь не остановишь. Тебе - слабо."
Будь оно все проклято - как можно быть настолько упрямым ослом?!
Кроуфорд еще полжизни назад решил, что не поведется на провокации, числа которым, он точно знал, не будет. Потому что за ними - ничего. Вызов, как самоцель, без цели конечной. Потому что за ними - неловкость отводимых взглядов и невольных пауз. Опасливый нейтралитет нарушивших границы автономий - еще не холодная война, но уже и не нерушимый союз.
Так стоит ли оно того?
Стоит - убеждали мгновение спустя горячие, почти горячечные, губы, отдающий спиртом и мятной зубной пастой жар чужого рта. Еще как - доказывала покорно мнущаяся в горсти мягкость длинных волос, жилистая неподатливость сильного, тренированного тела. Не женского, даже близко. И - плевать.
С глухим стуком на пол из руки выпала уже позабытая бутылка виски.
- Хренассе, - выдохнул между поцелуями Шульдих, пряча расфокусированный взгляд под ресницами, кончики которых всегда золотились на солнце, а Кроуфорд всегда помнил, как заметил это впервые, еще черт знает когда, еще не предполагая даже, куда заведет его мысли это наблюдение. - Не смей давать заднюю, ради Бога, Кроуфорд, только не останавливайся. Я убью тебя, если остановишься, голыми руками убью, клянусь...
Он потом говорил еще что-то - скороговоркой, срывающимся шепотом, перемежая слова резкими выдохами, почти беззвучными вдохами. Закрыть ему рот можно было только поцелуями - долгими и рваными, нежными и грубыми, бесконечными, бесчисленными, и на утро от них саднило пересохшие, обкусанные губы.
И, конечно же, была и неловкость отводимых взглядов, были повисающие в воздухе паузы, все было.
Все, как у людей.
У Кроуфорда всегда было неважно с интуицией, особенно, когда дело касалось Шульдиха. У Шульдиха всегда было хреново с тормозами, особенно, если дело касалось феноменальных дуростей.
Но, у них были их параллельные вселенные, которые каким-то образом уже давно совпали, перемешались - а они даже не заметили. У них был их пакт о ненападении, который уже давно превратился в клятву верности, но они были слишком заняты соблюдением границ, чтобы это заметить. У них была эта сошедшаяся в центре спираль, последний виток которой они, наконец, прошли до конца.
Что еще надо?
Умереть в один день они всегда успеют.