"Страна Дураков" для Рыжий на слово "заколдованное место"

[shshshest]

название: Страна Дураков
автор: mizar
персонажи: Кроуфорд, Шульдих
рейтинг: PG-13
размер: мини
примечание: юст, два матерных слова
для  Рыжий
Слово: "заколдованное место"

Это ситуация из разряда "со-мной-такого-никогда-не-случится".
Ну, вы знаете, как это бывает. Кто-то рассказывает, как он выскакивал из автобуса и ему прищемило дверьми шарф. Или рукав. Не важно. Вы слушаете, как бедняга бежал за автобусом добрую стометровку, прежде чем до идиота-водителя дошло, что достаточно просто открыть дверь, а не тащить идиота-пассажира до следующей остановки на скорости среднего галопа. И вы смеетесь. Или не смеетесь. Или это вообще рассказывают не вам. Это тоже не важно. А важно то, что вы думаете - о, боже, ну и идиот. Со мной такого точно никогда не случится.
Вуаля! Механизм запущен.
И единственное, что уже очень скоро будет отличать вас от того идиота-пассажира - это способность вывернуть идиоту-водителю мозги наизнанку еще до того, как автобус тронется с места.
И, да, вы оказались почти правы - с вами такого почти не случилось.
"Почти" в данном случае - ключевое слово.
Шульдих слышал эту историю тысячи раз. Он видел эту историю тысячи раз. Он смеялся над ней - да-да, именно тысячи раз. Хотя, ему ее ни разу не рассказывали.
История почти стандартна.
Она - умная, не очень красивая, но исполнительная и преданна своему Боссу. Как собака. Или даже еще лучше - как очень хорошо выдрессированная собака. Или, он - не очень умный, зато красивый, не очень верный, но это только внешне, а в его мыслях нет места другим женщинам, кроме Нее. Или еще интереснее - они. Они одинаковы, у них даже ДНК совпадают, они привыкли делить все на двоих, у них с самого рождения - жизнь, и та одна на двоих. Но вот Его или Ее поделить - они не могут. Не умеют. Не знают, как. А объект роковой страсти, между прочим, ни сном, ни духом о том, какие вокруг него кипят, уж пардон за каламбур, нешуточные страсти.
Эту часть Шульдих, обычно, проматывает, если можно так выразится. Самое вкусное дальше.
Она - подставляет Босса, осуществляет гениальную многоходовку, умудряясь и не навредить компании, и уткнуть Босса прямо в свои прикрытые строгой юбкой колени, и Господи Иисусе, этот бы энтузиазм, да в рабочее русло. Он - убивает женщину своей мечты, потому что пока он о ней мечтал, эта сука посмела забеременеть и расписаться с каким-то посторонним персонажем второго плана, о существовании которого никто и не подозревал, включая невольных зрителей драмы. Они - разыгрывают главный приз на рулетке везения, забывая, что оно у них одно на двоих, и конечно же, проигрывают все.
Эти грабли всегда лежат на одном и том же месте. На граблях большими буквами написано - ЛЮБОВЬ.
Координаты этого заколдованного места из века в век остаются неизменны. Вереницы убивающихся об эти грабли никогда не кончаются.
Ах-ах, это было бы очень грустно, если бы не было так смешно.
И Шульдих смеется.
Смеется, пересказывая Кроуфорду наиболее изощренный способ загнать работодателя в кабалу - только лишь во имя любви, а вы как думали?
Смеется, показывая Фарфарелло безыскусно выпотрошенную суку, над которой воем воет ее тронувшийся умом убийца - от очень большой, хотя и не очень светлой, но все равно любви, надо полагать.
Смеется, цепляясь к Наги:
- Эй, Наги, а ты бы смухлевал в русской рулетке? Представь, что у тебя есть брат. Близнец. Роднее - никого в целом мире. И вот - или ты, или он. Только честно - смухлевал бы, а?
- У меня нет брата.
- Наги, ты на редкость скучный подросток. Когда у тебя уже начнут играть гормоны?
- Шульдих, тебе нечем заняться?
- Нечем.
Шульдих ухмыляется в невозмутимое лицо телекинетика, и плевать он хотел на попытку спровадить ненаглядного себя куда-нибудь подальше.
- Так как? Что бы ты выбрал - любовь братскую, или любовь, которая любовь? Ну, ты понял.
- Нет. Я не понял. И если ты не заметил - я занят делом.
- Наги, тебе тринадцать или тридцать?
- Шульдих, тебе двадцать или двенадцать?
- Учти, я не отстану.
- Почему бы тебе не прочесть ответ у меня в мыслях?
- Это приглашение?
- Рискни проверить.
Наги отвечает по инерции. Совсем ведь не обязательно обращать внимание на лезущего под руки кота, чтобы рассеянно от него отмахиваться. Беда только в том, что Шульдих не кот. От него нельзя просто отмахнуться и ожидать, что он не полезет дальше обозначенных границ.
И надо же Кроуфорду выбрать именно этот момент, чтобы заглянуть к Наги в комнату.
Наверняка он спрашивает что-то по работе. Что-то, насчет тех данных, над которым Наги и работал, пока у него в комнате не нарисовался Шульдих собственной персоной. Черт его знает, о чем там Кроуфорд спрашивает, Шульдих не осознает ничего, кроме четко и внятно сформулированной Наги мысли:
"Шульдих, что бы ты выбрал - любовь к себе или любовь к Кроуфорду? Ну, ты понял."
Нет. Не понял. Правда - не понял.
Шульдих вздергивает бровь во вполне искреннем недоумении и вопросительно смотрит на Наги, но тот смотрит только на Кроуфорда, а Шульдих на Кроуфорда не смотрит принципиально. Чтобы не отвлекаться от темы.
"Какого черта?" - спрашивает он, не дождавшись зрительного контакта.
Наги не отвечает, Кроуфорд уходит, забрав какие-то бумаги и велев Шульдиху подогнать машину к дому. И Шульдих переключается на работу, мгновенно теряя к теме интерес. Не настолько уж она животрепещуща, чтобы на ней зацикливаться, да и посмотрим правде в лицо - Шульдих вообще не тот человек, который способен зациклиться хоть на чем-то.
Но вернемся к художественному образу грабель, на которых большими буквами что-то там написано. И да не помянем это слово всуе, дабы не накликать.
Шульдих достаточно часто смотрел, слушал и смеялся над тем, что обнаруживал у людей в головах. Достаточно часто для того, чтобы знать наверняка - ничто подобное ему лично не грозит.
Ему никогда и никому не хотелось доказать, что он лучше кого-то там. Он был сам по себе, все остальные - сами по себе. Это было бы равнозначно попытке доказать, что черный лучше воды. Улавливаете абсурдность формулировки?
Ему никогда не казалось, что он чем-то обделен в этой жизни. Внешность, здоровье, возможности. Чем там еще бывают недовольны люди? Ах, да - таланты. Божий Дар, так сказать. Комментарии излишни. Как и жалобы.
Ему никогда не хотелось вставить в барабан один патрон, прокрутить от плеча, и приставить ствол к виску, дав себе зарок сделать то-то и то-то, если будет осечка.
Но ему было приятно, когда Кроуфорд одобрительно кивал после успешно выполненной работы.
Ему было очень приятно, когда Кроуфорд отвлекался от компьютера, стоило появиться у него в поле зрения.
Ему было очень-очень приятно...
Ладно, то, что он чувствовал, почти граничило с каким-то дурным восторгом, когда Кроуфорд, фигурально выражаясь, прокрутил чертовы пять из шести патронов и выбил единственную осечку в общем для них будущем. И вообще, Кроуфорд был...
Ну, вот тут Шульдих затруднился бы дать точное определение.
Кроуфорд просто был. Как смена дня и ночи, как небо над головой и земля под ногами.
Вы уже поняли, куда ветер дует?
Если бы Шульдих дал себе труд хоть разок покопаться в собственных мыслях...
Но Шульдиху было некогда заниматься самокопанием. Шульдиху было неинтересно заниматься самокопанием. Незачем. Некогда - уже было, да?
Телепаты - вообще неприхотливые зверушки. Не гладить против шерсти, иногда чесать за ушком, хорошо выгуливать, вкусно кормить, не сгонять с дивана, изредка жертвовать на растерзание что-нибудь не особо ценное. Врага, например. Ставшего бесполезным союзника - тоже вариант. А как же? Не без того.
Однажды, когда Наги сменит команду, когда Фарфарелло сменит образ существования, когда врагов станет не то, чтобы меньше, они просто будут другими, и мир станет не то, чтобы лучше, но куда проще, Шульдих спросит:
- Кроуфорд, ну, какого черта, а?
И никто бы не понял, о чем он вообще спрашивает, но Кроуфорд поймет. Ему даже отвечать не надо будет. Им уже черт знает сколько лет не надо даже мысленно отвечать друг другу, чтобы все становилось понятно. Они уже черт знает сколько лет не переступают всего одной, самой последней черты, за которой "рядом" превращается во "вместе".
Из века в век координаты заколдованного места остаются неизменны. Грабли разят без промаха.
А люди по-прежнему весьма слабо представляют, что же им делать с этой ситуацией, которая "с-ними-никогда-не-случится".