Драблл для Darian на слово "земляника"

[shshshest]

Название: Вопросы выбора
Автор: mizar
Персонажи: Кроуфорд, Шульдих
Жанр: автор затрудняется определить
Рейтинг: PG
Размер: мини
Содержание: "Уйти? Вернуться? Подождать? А есть разница?"

Он не верит своим глазам. Смотрит, видит - и не верит.
Но глаза еще пяти случайных человек, за последние полчаса преодолевших этот же лестничный пролет, через которые он пытается увидеть что-нибудь другое, не оставляют места сомнениям.
Шульдих не обрадован. Он не встревожен. Даже не озадачен. Он просто не может отреагировать вообще никак.
Мысли роятся в голове, и он наглухо отгораживается от окружающего мира, чтобы навести порядок в их нестройном хороводе. Поэтому, а еще потому, что первое, чему учили в Розенкройц - закрываться, если не контролируешь ситуацию. От настолько старых привычек не избавляются никогда.
Привычка избегать очевидных ответов на не заданные вопросы появилась у него позже, но она тоже достаточно стара, чтобы вдруг начать с ней бороться.
Он обходит оставленную под дверью его квартиры корзинку по широкой дуге. Так, словно из-под белой хлопковой салфетки темно-красным виднеются куски человеческого мяса. Впрочем, нет, совсем не так - надо было прожить не год и не два под одной крышей с Фарфарелло, чтобы ошметки человеческой плоти уже не вызывали даже брезгливости. Он обходит эту корзинку так, словно она полна ядовитых змей. Или заминирована. Так, словно от любого неосторожного движения полезут ядовитые гады, или гипотетический заряд сдетонирует.
Он спускается обратно на улицу, механически вертя в кармане ключ, решая, что делать дальше. Пытаясь это решить. Но не особо в этом усердствуя. А мысли упрямо возвращаются к содержимому небольшой, плетеной из светлой лозы, корзинки. Ну да, сезон же. И выглядит вполне буднично.
Земляника. Белое на красном. Белое на красном, заключенное в замкнутый круг сплетенной в бесконечность линии. Подернутое дымкой, детское воспоминание - горсть мелких недозрелых ягод, кисловатых, но все равно вкусных, ссыпанных на белую простынь. Это означало - "я не уйду". Означало - "не уйду, пока нужен тебе". Это означало - "я всегда буду с тобой". Шульдих протащил спертую в палисаднике у наставников землянику Кроуфорду в медблок. Впервые кто-то взял на себя ответственность за его, Шульдиха, ошибку. Красное на белом, Шульдих смотрел на неловко размазанную по простыне ягоду, и ему казалось - это так похоже на кровь. На те, уже потемневшие пятна, что проступили на закрывающих иссеченную спину Кроуфорда бинтах. Он так и сказал Кроуфорду - смотри, вот она, цена за добровольную жертву, стоит оно того? И Кроуфорд ответил: "Мне виднее. Из нас двоих только я могу сказать, что делать стоит, а что - нет".
Сейчас это означает - "я вернулся". Означает - "я вернулся за тобой". Это означает - "ты все еще со мной?"
Но Шульдих не знает, правда не знает. Ему всегда не просто давался выбор. Добить выживших или пустить все на самотек. Отдаленная перспектива или сиюминутная забава. Окончательно нарваться или временно прогнуться. Стиль или протест. Жизнь или игра.
Для Кроуфорда не существовало выбора в принципе. Для Шульдиха - не существовало ничего, сложнее выбора. За него всегда выбирал Кроуфорд - и это было удобно, надежно и навсегда. Как депозит в швейцарском банке. Так ему казалось. Ровно до того момента, когда потерявший свой Дар после столкновения с Бергером, Кроуфорд просто исчез из его жизни.
И вернулся выбор, и вернулось все, с ним связанное.
Нет, у Шульдиха не было проблем с достижением всех желаемых благ. В двадцать восемь лет, будучи самым сильным из известных телепатов, имея тот опыт, что обеспечили ему обучение в Розенкройц и работа с Кроуфордом, у него уже не могло существовать проблем с тем, чтобы устроится где угодно и на каких ему взбредет в голову условиях. Проблема заключалась совсем в ином - ему надоедало. Новые места, новые имена, новые стили жизни - все это ему наскучивало намного быстрее, чем хватило бы времени войти в постоянный ритм. Оставшись без четкого знания Кроуфорда, что и для чего делать, Шульдих оказался пулей, выпущенной наугад, пулей, что обрывает жизни просто потому, что они подворачиваются ей на пути. С ним не желали связываться, но ему никогда не отказывали. И было не так уж плохо. Просто слишком бессмысленно. С переменным успехом его посещало желание то застрелиться, то спровоцировать небольшую (или даже большую) войну.
Ему тридцать два. Половину своих привычек он подцепил от Кроуфорда. Раньше они придавали хоть какое-то подобие системы тому хаосу, в который он превращал свою жизнь, сейчас они создают хаос еще больший, потому что уравнение с вырванной переменной не имеет решения.
И вот теперь, когда есть шанс вернуть в существование немного смысла, он бежит прочь от этого шанса. Так и не разобравшись со своими мыслями, лишь разворошив ненужные воспоминания. Так и не вникнув, что может ему предложить Кроуфорд на этот раз - ведь, раз вернулся, значит, вернулся с чем-то. С чем-то, от чего Шульдих, к гадалке не ходи, не сможет отказаться.
Но не означает ли это, что особого выбора Шульдих так же лишен? Что у него никогда и не было выбора? Что каждая его дурость, каждая хитроумная интрига, каждый срыв и каждая любовно лелеемая в гордом молчании обида - все было предусмотрено и просчитано?
Шульдих оглядывается на оставшийся в конце улицы дом. На высокую двустворчатую дверь, из которой только что кто-то вышел. А перед глазами - чертова корзинка с земляникой.
Уйти? Вернуться? Подождать на улице? Есть разница?
Шульдих зажмуривается, подставляя лицо июльскому солнцу. И снимает с Дара заслонку, просеивая миллионы разумов, томящихся от невыносимой городской жары, в поисках всего одного.
В поисках этого ожидаемого и такого узнаваемого:
"Уйди с солнца, Шульдих. Обгоришь. "
Шульдих смеется, стоя один посередине улицы, привлекая внимание случайных прохожих. Ему плевать них.
Он хочет обижено спросить - почему ты ушел, ничего не объяснив? Он хочет зло сказать - да пошел ты, Кроуфорд. Хочет дать почувствовать свое присутствие и промолчать.
Но вместо этого задает вопрос, первый пришедший ему на ум:
"К тебе вернулся Дар? И что же такого ты увидел, что сразу вспомнил о моей скромной персоне, Кроуфорд?"
"Я увидел, что нужен тебе, Шульдих."
Это так не честно.
"Позвонить не мог?"
"У тебя нет мобильного."
"А, точно... Эй, это что за звук? Ты где?"
"Это центральный аэропорт. У тебя есть полтора часа до объявления посадки."
"Мы подумали, и Кроуфорд решил. Я еще предъявлю тебе счет за каждую свою седую волосину."
"У тебя все еще нет седых волос, Шульдих.
Шульдих мысленно фыркает и идет ловить такси.
Не честно.
Да, у него нет седых волос. У него вообще много чего нет. Совести, например. Цели. Прошлого.
Нет выбора - и это даже, скорее, неплохо.
Возможно, теперь у него появится будущее?